Віктор Берестенко - Тарас Шевченко та його доба. Том 2

19 февраля ночью прибежал из городу в крепость малолеток и объявил, что с прошедшего дня подведён под колокольню подкоп, куда и положено двадцать пуд пороху, и что Пугачёв назначал того же числа напасть на крепость. Извет показался невероятным. Симонов полагал, что малолеток был подослан нарочно для поселения пустого страха. Осаждённые вели контрмину и не слыхали никакой земляной работы: двадцатью пудами пороху мудрено взорвать было шестиярусную высокую колокольню. Однако же как под нею в подвале сохранялся весь пороховой запас (что могли знать и мятежники), то и поспешили оный убрать, разобрали кирпичный пол и почали вести контрмину. Гарнизон приготовился; ожидали взрыва и приступа. Не прошло и двух часов, как вдруг подкоп был приведён в действо; колокольня тихо зашаталась. Нижняя палата развалилась, и верхние шесть ярусов осели, подавив несколько людей, находившихся близ колокольни. Камни, не быв размётаны, свалились в груду. Бывшие же в самом верхнем ярусе самые шесть часовых при пушке свалились оттоле живы: а один из них, в то время спавший, опустился не только без всякого вреда, но даже не проснувшись.

Ещё колокольня валилась, как уже из крепости загремели пушки; гарнизон, стоявший в ружьё, тотчас занял развалины колокольни и поставил там батарею. Мятежники, не ожидавшие таковой встречи, остановились в недоумении: чрез несколько минут они подняли свой обычный визг; но никто не шёл вперёд. Напрасно предводители кричали: на слом, на слом, атаманы молодцы! Приступу не было; визг продолжался до зари, и бунтовщики разошлись, ропща на Пугачёва, обещавшего им, что при взрыве колокольни на крепость упадёт каменный град и передавит весь гарнизон.

На другой день Пугачёв получил из-под Оренбурга известия о приближении князя Голицына и поспешно уехал в Берду, взяв с собою пятьсот человек конницы и до полутора тысяч подвод. Сия весть дошла и до осаждённых. Они предались радости, рассчитывая, что помощь приспеет к ним чрез две недели. Но минута их освобождения была ещё далека.

Во время частых отлучек Пугачёва, Шигаев, Падуров и Хлопуша управляли осадою Оренбурга. Хлопуша, пользуясь его отсутствием, вздумал овладеть Илецкою Защитой (где добывается каменная соль) и в конце февраля, взяв с собой четыреста человек, напал на оную. Защита была взята при помощи тамошних ссыльных работников, между коими находилось и семейство Хлопуши. Казённое имущество было разграблено; офицеры перебиты, кроме одного, пощаженного по просьбе работников; колодники присоединены к шайке мятежников. Пугачёв, возвратясь в Берду, негодовал на своеволие смелого каторжника и укорял его за разорение Защиты, как за ущерб государственной казны. Пугачёв выступил против князя Голицына с десятью тысячами отборного войска, оставя под Оренбургом Шигаева с двумя тысячами. Накануне велел он тайно задавить одного из верных своих сообщников, Дмитрия Лысова. Несколько дней пред тем они ехали вместе из Каргалы в Берду, будучи оба пьяны, и дорогою поссорились. Лысов наскакал сзади на Пугачёва и ударил его копьём. Пугачёв упал с лошади; но панцырь, который всегда носил он под платьем, спас его жизнь. Их помирили товарищи, и Пугачёв пил ещё с Лысовым за несколько часов до его смерти.

Пугачёв занял крепости Тоцкую и Сорочинскую 79и с обыкновенною дерзостию ночью, в сильный буран, напал на передовые отряды Голицына… В самоё сиё время Мансуров соединился с князем Голицыным. Пугачёв отступил к Новосергиевской, не успев сжечь крепостей, им оставленных… Пугачёв сделал движение на Илецкий городок и, вдруг поворотив к Татищевой, в ней засел и стал там укрепляться…

Крепость, в прошедшем году взятая и выжженная Пугачёвым, была уже им исправлена. Сгоревшие деревянные укрепления были заменены снеговыми. Распоряжения Пугачёва удивили князя Голицына, не ожидавшего от него таких сведений в военном искусстве. Голицын сначала отрядил триста человек для высмотру неприятеля. Мятежники, притаясь, приступили к самой крепости и вдруг сделали сильную вылазку, но были удержаны двумя эскадронами, подкреплявшими первых. Полковник Бибиков тот же час послал егерей, которые, бегая на лыжах по глубокому снегу, заняли все выгодные высоты. Голицын разделил войска на две колонны, стал приближаться и открыл огонь, на который из крепости отвечали столь же сильно. Пальба продолжалась три часа. Голицын увидел, что одними пушками одолеть было невозможно, и велел генералу Фрейману с левой колонною идти на приступ.