Пётр Мельников - Залпы с берега

Далее майор перечислил состав сил форта. Здесь имелось семь батарей числом в 28 орудий: восемь 305-миллиметровых и по четыре 152, 130, 120, 76 и 45-миллиметровых. Один их общий залп весил более четырех тонн. Кроме зенитного дивизиона на форту еще были пулеметная рота, обеспечивающие подразделения и находившийся в оперативном подчинении прожекторный батальон.

Главные задачи этого мощного артиллерийского кулака сводились к следующему. Во-первых, подавление батарей — тех, которые с 4 сентября начали обстреливать Ленинград, и тех, что открывали огонь по нашим кораблям, появлявшимся в Финском заливе. Во-вторых, удары по наземным целям в интересах сухопутной обороны. И, в-третьих, противодесантная оборона (если возникнет угроза морских десантов). О задаче, когда-то считавшейся первостепенной поражении крупных неприятельских кораблей, уже и не шло речи. Такие корабли, судя по сложившемуся ходу войны, немцы не собирались использовать в Восточной Балтике.

— Условия у нас суровые, — сказал в заключение Коптев. — Личный состав форта живет в железобетонных блоках и казематах. А это, знаете ли, не сахар. Часть ваших людей обитает в землянках. Питание скудное. Паек бедный, такой же, как и в Ленинграде. С подсобного хозяйства почти ничего собрать не удалось. Но люди живут дружно, боевой дух высокий, носа никто не вешает и не паникует. Верно, комиссар?

— Совершенно верно, — отозвался Иван Федорович.- Желаю вам дружной работы с комиссаром батареи. Федор Васильевич Кирпичев человек партийный и душевный. А сегодня к девятнадцати прошу на торжественное собрание в честь Октябрьского праздника.

— Я бы просил разрешения весь сегодняшний вечер провести на батарее. Надо в курс дела быстрее входить.

— Правильно, лейтенант, — одобрил Коптев. — Огонь от вас могут потребовать в любую минуту. Знакомьтесь быстрее с батареей. Если будут какие трудности заходите. Поможем, чем сможем. Кстати, переодевайтесь-ка вы быстрее во флотское.

Мы попрощались. В нижнем помещении командного пункта меня ждал посыльный с 211-й батареи. Вновь по длинным коридорам и крутым трапам мы вышли наружу и двинулись к восточной оконечности массива. В нескольких сотнях метров от нее и располагалась среди деревьев наша батарея. Когда мы подходили к ней, уже сгустились ранние ноябрьские сумерки.

В командирской комнате, спрятанной в бетонной глубине каземата, я познакомился со своим заместителем лейтенантом Тощевым и комиссаром батареи старшим политруком Кирпичевым. Командира огневого взвода лейтенанта Олешко, как и моего предшественника — командира батареи, уже не было на месте: ушел на новую должность в группу разведки штаба сектора. Втроем мы скромно поужинали. С питанием здесь было еще хуже, чем в Кронштадте. Я уже начинал испытывать стойкое, томительное чувство голода.

После ужина комиссар с представителями от каждого боевого поста отправился в клуб на торжественное собрание. Мы остались вдвоем с Тощевым. Я порасспросил Алексея Дмитриевича о прежней его службе. Оказалось, он был сверхсрочником. Перед самой войной окончил годичные командирские курсы. Он хорошо знал устройство орудий и принципы подготовки комендоров. Но вот теоретический багаж у него был мал. Это и мешало лейтенанту получить допуск к самостоятельному управлению огнем.

Я попросил Тощева познакомить меня с организацией стрельбы по наземным целям, принятой на батарее. Потом взял описание 130-миллиметровой пушки, чтобы освежить в памяти детали ее устройства. Еще надо было внимательно посмотреть список личного состава — для предварительного знакомства со своими подчиненными.

Спать пришлось лечь поздно. Долго я не мог уснуть. Тягостные мысли теснились в голове. Завтра праздник, который мы привыкли встречать так торжественно и радостно. Разве можно было представить себе год назад, что двадцать четвертую годовщину Октября мне придется провести на окруженном противником плацдарме под Ленинградом? А ведь и под Москвой положение очень тяжелое. Недавно в сводках упомянули о волоколамском и тульском направлениях. Но, говорят, гитлеровцы еще ближе подошли к столице — они у самых ее стен. И на юге плохо. Оставлен Харьков. На днях сообщалось об особенно ожесточенных боях на Крымском участке фронта...

И все-таки не может быть, чтобы мы не выстояли. Держались же мы на Бьёрке. Держится и не собирается капитулировать «Лебяжьенская республика». Такой же отпор фашисты встретят везде, рано или поздно. Народ наш не пожалеет сил, чтобы отстоять Советскую власть, ставшую для него родной.