Пётр Мельников - Залпы с берега

Завершив все дела, мы, группа, назначенная в Ижор-ский укрепленный сектор, двинулись к причалу, чтобы добраться до Ораниенбаума.

Смеркалось. В Петровском садике, недалеко от штаба флота, мы задержались. Здесь, где до войны гуляли мамы с детишками, теперь обосновалась береговая батарея. Как раз в этот момент ее орудия гремели, посылая снаряды в сторону южного берега. Ревниво поглядев на боевую работу своих коллег, мы подошли к памятнику Петру I. Кто вслух, кто про себя прочел выбитые на постаменте слова: «Оборону флота и сего места держать до последней силы и живота, как наиглавнейшее дело».

И, по-моему, каждый по-новому вдумался в смысл этой всем нам знакомой надписи.

Буксир отвалил от причала лишь с наступлением полной темноты. Семимильный путь Кронштадт — Ораниенбаум находился под обстрелом, и пускаться в него засветло было небезопасно.

Поеживаясь в непривычной серой шинели с зеленоватыми фронтовыми петлицами, на которых разместилось по два кубика, я стоял на палубе около фальшборта. Черный массив Кронштадта медленно отступал назад, сливаясь с окружающей тьмой. То тут, то там желтые вспышки высвечивали контуры домов и обнаженных деревьев. Время от времени красные пунктиры трасс прошивали небо. Город провожал нас перекатывающимися из конца в конец раскатами. Он и ночью жил, а значит, и сражался.

— Таким ходом до пятачка не меньше часа топать, — заметил кто-то невидимый рядом со мной.

Ораниенбаумский пятачок — эти слова за последние дни я слышал все чаще и чаще. Они становились привычными. Как же он возник, этот маленький плацдарм на берегу Финского залива?

Ознакомившись со штабными документами, наслушавшись осведомленных кронштадтцев, я узнал немало подробностей о том, как развертывались события, приведшие к нынешнему положению вещей. И теперь, не замечая влажного, пронизывающего ветра, я старался свести разрозненные сведения воедино.

Свой замысел овладеть Ленинградом, наступая с трех сторон — с севера, с юга и с запада, враг начал осуществлять в конце июля — начале августа.

Как протекало наступление с севера, на Карельском перешейке, начатое 31 июля, мы знали и чувствовали, находясь на Бьёрке. За месяц боев противник продвинулся там до старой границы, где и был остановлен. Стоял он там же и по сей день.

К югу от Ленинграда немцы прервали оборону наших войск и сумели овладеть Новгородом. После следующего прорыва они 29 августа вышли к Колпину. Отсюда до ленинградских окраин их отделяло всего десятка два километров. Дальше продвинуться им здесь не удавалось. Но и это расстояние, которое вполне мог пролететь дальнобойный снаряд, было угрожающе малым.

Однако больше всего интересовали и волновали меня боевые действия, развертывавшиеся к западу от города, вдоль берегов Финского залива, — ведь в их сферу был вовлечен и наш флот.

Основные события тут начались 7 августа, когда противнику удалось рассечь фронт 8-й армии, оборонявшейся в центральной Эстонии, и выйти к морю около Кунды — небольшого прибрежного городка, расположенного в сотне километров восточнее Таллина. 11-й стрелковый корпус этой армии начал с боями отходить к Нарве, 10-й — к Таллину. Он и пополнил гарнизон эстонской столицы, оказавшейся окруженной с суши. Обороной здесь руководило флотское командование.

Главная база флота, как компресс, оттягивала на себя часть сил, которые неприятель мог использовать на ленинградском направлении. Кое-что о тех боях, об участии в них береговой артиллерии я узнал еще на Бьёрке. Теперь мне стали известны и новые подробности. Рассказывали, например, как изобретательно и гибко координировал действия корабельной и береговой артиллерии флагарт флота капитан 1 ранга Николай Эдуардович Фельдман, как решительно и умно руководил батареями береговой обороны полковник Иван Афанасьевич Кустов. Вспоминали о беззаветном героизме бойцов 1-й бригады морской пехоты, которой командовал полковник Т. М. Парфилло, и об огромном боевом напряжении, с которым работали артиллеристы двенадцатидюймовых башенных орудий с острова Аэгна.

Эта крупнокалиберная батарея, возглавляемая старшим лейтенантом А. Г. Бондаревым, с успехом вела контрбатарейную стрельбу, не раз накрывала скопления вражеских войск, уничтожая и обращая вспять фашистов, разбивая вдребезги их танки. За все время боев под Таллином она обрушила на головы гитлеровцев 180 тонн металла. Эвакуировались артиллеристы последними. Когда началась посадка на корабли моряков и бойцов 10-го корпуса, эта батарея вместе с батареями острова Найссар прикрывала их, ведя изумительный по точности отсечный огонь. Тяжелые снаряды преградили путь фашистским пехоте и танкам, рвущимся с городских окраин в центр и к гаваням Таллина.