Елена Арсеньева - Репетиция конца света

Сзади запыхтел толстяк Поляков:

– Взял? Ты его взял?

– А то, – сказал Зернов, поднимаясь и вздергивая с земли безвольную добычу. Просто удивительно, что делает страх с людьми. Довольно высокий парень, крепкий такой, спортивный, кулаки нормальные, а болтается, как тряпичная кукла, будто вовсе костей и мышц в нем не осталось, одна обвисшая джинса.

Он не сделал ни малейшей попытки сопротивляться, когда Зернов, где пинками, где волоком, пригнал его к «Волге», затолкал на заднее сиденье и надел наручники.

Глаза у парня – кстати, не такого уж дитяти малого, на вид ему дашь за тридцать! – были совершенно бессмысленные, залитые страхом. Два темных пятна на бледном лице. Он затравленно глядел то на хмурого, узколицего Зернова, у которого по жизни был злобный, всем недовольный вид, то на приземистого, широкогрудого Полякова, напоминающего профессионального тестомеса с простодушной физиономией недоразвитого ребенка.

– Гони в отделение, – самым суровым голосом приказал Зернов, сбрасывая плащ, сослуживший такую хорошую службу, и надевая форменную куртку. – Поздновато уже, конечно, но допросить мальчонку успеем.

– Пожалуйста, не... не надо в отделение, – выдохнул «мальчонка» таким трясущимся голосом, что, и не глядя на него, было понятно: добыча едва сдерживает слезы. – Пожалуйста... может, договоримся, а? Я... я вас умоляю!

Зернов и бровью не повел, ну а откровенный и, чего греха таить, глуповатый Поляков громко, с явным облегчением перевел дух.

Итак, не зря они сегодня приехали в Ольгино! Рыбка заглотила наживку и сейчас начнет метать икру!

Всем известно: женщины – существа весьма странные, и какая-либо логика им чужда. Любой нормальный человек с этом согласится сразу. Вот возьмем, к примеру, Алену Ярушкину, которую бросил муж. Бросил, по его собственному признанию, в том числе и потому, что она чрезмерно много времени уделяла заботам о своей фигуре. Шейпингу и танцам. И он ревновал жену ко всем мужчинам, ради которых она старается выглядеть молодой и красивой.

Нет сомнений в том, что Алена страстно мечтала о возвращении мужа, готова была ради этого на все. Что делает в таком случае нормальная жена? Конечно же, устраняет из своей жизни то, что вызывало конкретное неудовольствие обожаемого супруга. В первую очередь – бросает шейпинг и танцевалку. Однако эта странная особа, три дня назад предававшаяся жуткому, самоубийственному отчаянию, то есть хладнокровно перебиравшая способы, с помощью которых она сведет счеты с жизнью, мало того, что изменила мужу со случайным мужиком, – она, лишь только кончились праздничные выходные, кинулась на этот дурацкий шейпинг! А вечером собирается пойти в клуб Дома связи, где у нее назначен урок танцев...

И если приключение в СВ мужчина еще может как-то понять, ибо секс, конечно, самое сильное средство для разрядки в критической ситуации, то поход в шейпинг-зал будет носить для него несомненно маниакальный характер. Или эта дамочка решила еще немножко позаниматься, а расплеваться с увлечением потом, когда вернется муж? И далее предаваться шейпингу как тайному пороку? Украдкой?

Так далеко – за десятое января – Алена не заглядывала. К тому же десятого Михаил всего лишь вернется в Москву. А когда соизволит появиться в Нижнем... если вообще соизволит!..

И что должна в это время делать Алена? Сидеть у компьютера, лихорадочно строча романчик (сроки поджимают, деньги кончаются, а жить – пока ведь она решила еще немножко пожить, чтобы дождаться мужа! – на что-то надо). К тому же за эти невероятно тяжелые дни и мучительные ночи в ней вызрело, вернее, выплавилось некое новое сознание: она должна была себе – себе, никому другому! – доказать, что может . Что именно? Да все! К примеру, писать весело, иронично, с юмором, когда глаза беспрестанно набухают слезами и приходится надевать очки-хамелеоны, чтобы скрыть набрякшие веки. Она не станет метаться «меж чахи и ляхи», не ведая, куда себя девать, она не опустится, не растолстеет, подобно бесчисленному множеству своих сверстниц, не подсядет на «естественные транквилизаторы» типа сладкого, алкоголя или курева. Она не перестанет бегать на шейп, на танцевалку и в косметический салон. Она продержится до возвращения мужа и встретит его во всеоружии своей женской силы. Она...

Алена в глубине души уже понимала: Михаил не вернется никогда. Но тщеславие – главная движущая сила ее жизни, любимый грех сатаны! – не позволит ей сдаться и умереть. Она должна выжить – хотя бы для того, чтобы доказать Михаилу, как страшно и безнадежно он ошибся. Не жалость в нем вызвать, нет, а раскаяние. Пусть спохватится, пусть за голову схватится! Пусть однажды с ужасом произнесет: «Что же я натворил, дурак!» А Алена будет смотреть на него холодно и отстраненно, как на чужое, постороннее существо, совершенно ей, по большому счету, не нужное.