Елена Арсеньева - Репетиция конца света

Воропаев судил по себе. Он был счастлив чуть ли не впервые за эти годы – оттого счастлив, что наконец-то начал подчинять себе обстоятельства. И все сходилось, все так великолепно сходилось! Получили объяснение его прежние, казалось бы, непредсказуемые поступки.

К примеру, он никак не мог даже себе объяснить, зачем украл и спрятал предсмертное письмо этого палача, Ольгиного мужа, который удавил столько народу, а потом взял да и повесился сам. Повесился именно потому, что ему изменила жена... изменила с ним, с Воропаевым!

Письмо ничем ему лично не грозило. Вообще он был в полной безопасности. Знал, что в случае чего Ольга его не выдаст. Никто из сообщников Кутькова его в глаза не видел, ничего о нем не знал. В интересах Любки тоже было о нем помалкивать. Вполне можно было не трогать письма. Однако он его спрятал. Потому что хотел, чтобы Любка осталась ему благодарна. Чтобы чувствовала себя обязанной ему.

Он ей и потом помог, когда банду накрыли. Причем по-глупому: нашли в той самой тачке Горбачева, которую парни не смогли стронуть с места, милицейскую лычку, отпоровшуюся от мундира Сайкова. Уж неизвестно, как и что там начали мотать, но установили, что именно такие лычки были на форме, которую носила охрана метрополитена. И вот добрались до Сайкова.

Потом до всех остальных.

Так что Кутьков повесился вовремя.

Ольге дали срок условно. Остальным – пожизненно. Любка ушла.

Она была готова к разгрому, как только Воропаев дал ей прочесть письмо Кутькова. Но все равно удар грянул неожиданно. Любка спаслась с небольшим чемоданчиком, с запасными документами, которые выправила себе незадолго до этого.

Воропаев нашел для нее квартиру, оформили купчую. От чего не мог удержать, так это от беспробудного пьянства. Давно возникало искушение покончить с ней, но то же предчувствие останавливало: он верил, что Любка ему еще пригодится.

Так и вышло: именно у нее решено было спрятать жену того журналиста.

Но даже самые лучшие, самые отработанные планы иногда нарушаются...

Когда в них вмешивается влюбленный мальчишка и его чокнутые приятели.

Воропаеву показалось, что он с честью вывернулся из передряги. Поляков все равно прокололся – с ума спятил, дурак! Мог бы вывернуться, но своим поведением чуть и Воропаева с собой не потащил.

Пришлось его списать.

Теперь к списку тех, о ком следовало беспокоиться, добавился Казимир. Мужик умный, как бы он не связал концы с концами... Вроде бы братской любви между ним и Валентайном не было, а все же черт их знает, этих гонористых шляхтичей!

Но Казимир и решение вопроса с ним – дела завтрашнего дня. Или даже послезавтрашнего. А сегодня следовало решить, что делать с Аленой. И с командой этих ее мушкетеров.

Игорь уже ждал у ворот – в том же длинном пальто, в котором она видела его сегодня, только вокруг шеи был обмотан длинный темный шарф, а на голове – фуражка с опущенными наушниками. Он был до такой степени похож на Михаила в этой одежде, что у Алены аж коленки подогнулись. Нет, правда, а вдруг Михаил взял да и вернулся? И сейчас скажет своим мягким голосом: «А пошли-ка домой, дорогая!»

И они придут домой, а там, в супружеской постели...

Нет уж, лучше не надо таких сюрпризов!

– Привет. Давно ждешь?

– Минуту, две, не больше. Ну скажи, правда же, красота?

– Слов нет. Просто нет слов! – от души ответила Алена, чувствуя огромное облегчение от того, что Игорь не попытался ее поцеловать, чего она не то ожидала, не то побаивалась.

Огляделась, чуть покачивая от восхищения головой. Для описания этой ночи, этих медлительных хлопьев снега, этого светлого неба и сказочных, совершенно волшебных деревьев и правда не хватало никаких слов, не стоило и напрягаться. Они пошли к улице Ванеева мимо старых домиков, и было такое ощущение, что большой шумный город исчез – они каким-то чудом оказались если не в деревне, то в провинциальном поселке, где царит полная тишь, даже собаки не брешут, а уж грохота машин там и слыхом не слыхали...

– И где будем круги нарезать? – спросила Алена.

– А у тебя есть какие-нибудь предпочтения?

– Честно говоря... – она усмехнулась. – Честно говоря, ты, наверное, сочтешь меня мазохисткой, но мне отчаянно хочется побывать возле моего замка Иф.

– Где?! – повернулся он с изумлением, но тотчас кивнул: – А, понял. Да, насчет мазохизма – в этом что-то определенно есть. Ну пошли, если охота снова нервы пощекотать.

Перешли улицу. Игорь двинулся было прямиком по Генкиной, но Алена поймала его за рукав: