Елена Арсеньева - Репетиция конца света

– Так откуда прокурору знать, кто звонил, если этот звонок и в самом деле был анонимный?! – воскликнул Зернов.

– А если нет? – глянул исподлобья Воропаев. – А если номер все же засекли? Мне нужен тот человек. Понятно? Мне нужен тот человек!

Зернов медленно откинулся на спинку сиденья. Ему вдруг стало холодно от голоса черноглазого...

– Карасев-то живой еще? – с вымученным смешком спросил Поляков, и Зернов понял, что напарнику тоже не по себе рядом с этим странным человеком.

Да уж... Да уж!

Осечку они сегодня допустили. Большую осечку. Может быть, самую большую в своей жизни!

Ох, рисковый мужик Поляков. Да разве можно этому... слова для него не подобрать! – задавать такие опасные вопросы?!

Воропаев медленно растянул в улыбке губы:

– Карасев-то? Жив, жив. Но ведь и Счастливцев тоже жив... Другое дело, что жить ни тому, ни другому не очень охота. Особенно с тех пор, как погибли их дочери.

Зернов перестал дышать. Но Поляков еще трепыхался. Громко сглотнул, потом кое-как выдавил:

– А что с ними случилось? И почему?

– Дочь Счастливцева умерла от сердечного приступа, когда арестовали отца. У нее... сердце было больное. Ну а дочь Карасева убили. Вскоре после процесса, на котором Карасев давал показания.

Воропаев спокойно оглядел притихших напарников и ровным голосом произнес:

– Жаль девчонку, верно? Тем более что ее отец оказался не так уж и виноват. На мой взгляд, тот – звонила анонимный, сволочь гораздо серьезнее. Поэтому мне и не жаль никаких денег для того, чтобы его найти! Вопросы есть?

Вопросов не было.

Замок щелкнул, дверь распахнулась, и в проеме возник плотный широкоплечий человек в серой милицейской куртке и шапке с кокардой. За его спиной бесформенной тенью маячила какая-то толстая женщина. Странно, что сначала Александр увидел ее, а только потом разглядел, что в руках у милиционера пистолет.

«Этого не может быть!» – подумал Александр.

– Быстро в окно! – скомандовал Влад, прыжком прикрыв Александра, а потом сделав такой выпад, что чуть не достиг милиционера острием своего меча. Не достиг, но прицел определенно сбил, потому что направленный на него ствол дрогнул, а пуля просвистела в окно, за которым... за которым раздался жалобный, мучительный крик.

«Господи! Кого-то зацепило!» – было первой мыслью Александра. Второй мыслью было удивление, что он не слышал звука выстрела. А третьей догадка, что следующая пуля запросто попадет в него, или Влада, или в Алену. Он, этот мент, явно сошел с ума, если сначала стреляет, а потом задает вопросы! Нет, он вообще никаких вопросов не задает, а сразу жмет на курок! За кого он их принял, за разбойников? За похитителей? Но ведь они не похитители, а спасители, какого же черта он...

И тут до него доехало, какого черта . Это не просто мент, которого возмущенная Люська невесть откуда извлекла, словно фокусник – зайца из плоской картонной коробки. Это тот самый мент. Тот самый, который снимает у Люськи комнату. Который, надо думать, и приволок сюда Алену, и связал ее, и теперь намерен не позволить никому ее спасти.

Что происходит? Почему?

Мысли метались в голове, а между тем Александр успел на несколько шагов отступить к окну, потому что Влад прикрывал его, с такой скоростью вращая острием меча перед лицом милиционера, что тот просто вынужден был перейти от активного наступления к активной обороне, если не хотел остаться без носа.

– Уходи! Быстро! – снова выкрикнул Влад.

Александра не надо было подгонять. Он неуклюже шагнул на подоконник... и чуть не рухнул обратно, буквально чудом удержав равновесие, когда навстречу ему с улицы вдруг метнулась какая-то фигура.

Это был невысокий худощавый парень в черной куртке, простоволосый, с искаженным лицом. Куртка его – такие обычно называют косухами – была распахнута. Парень прижимал к правому плечу руку. Из неуклюже вывернутого кулака торчал нож – такие обычно называют финками. Кровавое оружие... Александр в мгновенном проблеске изумления отметил, что лезвие финки чистое, а из-под кулака почему-то сочится кровь.

«Он что, сам себя поранил?!»

И тут же до него дошло, в кого угодила пуля, вылетевшая в окно.

Совершенно безумными глазами парень уставился на Александра, потом перевел взгляд на Алену... лицо его исказилось, бледные губы слабо шевельнулись:

– Достану... все равно... достану!

И, словно на эту вспышку ненависти ушли его последние силы, он рухнул за окно в сугроб. Будто актер, который, произнеся свою единственную реплику, исчезает за кулисами.