Анатолий Инчин: Шумят леса Хинельские

Кажется, мы вырвались из окружения. Что ждет нас впереди?

В курской степи мы нарвались на минное поле. Двоих убило наповал, мне посекло осколками ноги. Идти самостоятельно я не мог. Помогали Лева и моложавый капитан-пограничник Михаил Наумов, примкнувший к нам накануне. Он пробирался к фронту с Карпат.

— Отлежись, лейтенант, — уговаривал он. — Успеешь еще навоеваться. На наш век хватит лиха!..

В одной деревеньке, вдали от шоссейной дороги, он устроил нас с Левой у местных жителей. На прощание сказал:

— Держитесь, братцы, не падайте духом… Авось еще увидимся. На войне всякое бывает.

Мы остались с Левой одни. Это было в декабре.

Среди местных ходили самые невероятные слухи. Чего только не наслушались: пока мы два месяца дрались, а потом блуждали в окружении, немцы якобы захватили Москву и германские войска победоносно шествовали на Урал. В немецких «документальных» фильмах даже показывали парад победы на улицах Свердловска. Советское правительство вместе со Сталиным бежало не то в Америку, не то в Африку…

— Неправда! — твердили мы. — Не может быть! Не погибла Советская власть! И не погибнет!

— Да ведь и мы не очень-то верим. Всяко болтают… Не знаешь, кого и слухать…

Слухи, конечно, оставались слухами. Но дела на фронте и в самом деле не радовали. Гитлеровцы рвались на восток.

— Лева, нам пора в путь, — приставал я ежедневно к нему.

Тот, делая неуклюжие перевязки, внимательно осматривал раны на моих ногах и отрицательно качал головой:

— Еще не пора.

— Может быть, перейдем фронт, выйдем к своим.

— Все может быть, только немного позже. Лучше послушай «Варяжского гостя»…

Слушать Левино пение собиралась по вечерам полная изба людей. Делились новостями, но толком никто ничего не знал. Было ясно одно: враг силен, Красная Армия отступила далеко на восток, в села пришло лихо…

И настал день, когда нас проводили в путь. Надавали советов, снабдили табаком и котомками с продуктами.

Шли мы на восток — из села в село. И везде видели «новый порядок», с виселицами на площадях, с приказами фельдкомендатур и портретами фюрера на заборах… Спешили: скорее бы выйти к своим.

«Наши знания и опыт еще пригодятся и а фронте, — думал я, считая себя обстрелянным бойцом. — За моими плечами участие в освобождении Буковины, польский поход и Литва. Да и первые дни войны тоже кое-чему научили. Авось и выполним, что задумали! Вперед же, друг Хлапов, шагай веселей!..»

Невдалеке от Брянска мы вышли к лесокомбинату.

— Влипли! — прошептал, бледнея, Лева.

Куда ни ткнись — гитлеровцы.. Отступать поздно: нас сразу заметили молодчики с черепами на шевронах. Эсэсовцы!

— Хальт! — закричал чернявый в шинели с меховым воротником. — Хенде хох! — Он вытащил пистолет и направился к нам. С ним шло десятка полтора автоматчиков.

— Партизанен? Юда?! Комиссар? — кричали они, отбирая у нас пистолеты.

— Рус капут! — эсэсовец направил на нас пистолет.

«Конец! — пронеслось в голове. — Как нелепо…»!

Офицер потыкал в нас пистолетом, сказав «Паф-паф!», и ушел, что-то приказав одному из солдат. После нескольких оплеух мы очутились в сарае.

Как только захлопнулась дверь и прогремел ржавый засов, мы принялись ощупывать стены. Они были толстые, прочные. Время еще не источило, не иструхлявило бревна. А вот пол… Пол земляной..

Раньше в сарае, должно быть, хранили живицу: воздух был пропитан устойчивым запахом сосны, березовой коры и скипидара. Но теперь, кроме нескольких старых рассохшихся бочек, здесь ничего не было.

Лева сразу понял меня. Где-то в углу он нашел обломок обруча. Рыли землю по очереди. Один обломком обруча, другой руками. Потом менялись. Хорошо еще, земля в сарае промерзла неглубоко.

Снаружи ходил, грохоча сапожищами, часовой. Он охранял танки во дворе и попутно прохаживался возле сарая.

Приплясывает на морозе, чертыхается. Вперемежку с ругательствами мурлычет модную песенку о красавице Жанне. Лева, знавший немецкий, уловил смысл песни. Значит, солдат побывал во Франции. Бывалый вояка. Самоуверенный и, кажется, не очень бдительный. И нам это на руку.

К рассвету подкоп был сделан. Но лаз оказался узким. Пришлось снять одежду. Лева вылез наполовину, долго прислушивался. Тихо. Наверно, солдат пошел греться. Хорошо, если так. А если он просто дремлет? Но время не ждет. Легонько подталкиваю Леву: «Пошел!» За ним ужом ползу между танками, рискуя ежеминутно нарваться на часового.

Только далеко за лесокомбинатом, где начинался пустырь, мы осмелились перевести дух. Огляделись, прислушались и, еще не веря в свободу, пошли, постепенно ускоряя шаг. Потом побежали… Скорее, скорее, как можно дальше отсюда!.. Когда отмахали, наверное, километров пятнадцать, только тогда поверили: на этот раз действительно повезло.