Михаил Демин - Рыжий дьявол

— Боитесь?

— И боюсь. А что тут странного? Но прежде всего не хочу пачкаться. Вы же предлагаете мне быть тайным агентом. То есть доносчиком, соглядатаем, стукачом…

На минуту воцарилось общее молчание. Я поглядел на своих гостей. И внезапно все понял. Они меня просто-напросто вербовали!

Хижняк не оставил своих попыток. И передо мной тут разыгрывался спектакль, в котором все роли были четко распределены. Один запугивал меня, а другой, наоборот, подбодрял.

Теперь как раз наступила очередь другого… И он заговорил:

— Странно… При вашей любви к авантюрам, к тайнам, при вашем богатейшем опыте вы отказываетесь от такого интересного ремесла.

— Да поймите же, — начал я.

Но он перебил меня, подняв пухлую свою ладонь:

— Понимаю! Вы стыдитесь таких слов, как „секретный сотрудник", „тайный агент". А почему? Если вдуматься, это вовсе не стыдно. Наоборот, быть агентом романтично. И в какой-то мере даже почетно. Надо только отказаться от некоторых устарелых предрассудков. В наши дни на первый план история выдвинула колоритную, весьма важную, по-своему даже могущественную, фигуру тайного агента, сыщика, детектива… Так вступайте в этот клан! Он является составной частью гигантской организации, охватывающей всю нашу страну, — одну шестую часть света… Но не думайте, что это порождение только советского строя! Подобные кланы есть и на Западе. Они борются с преступностью, которая неуклонно прогрессирует. Известный французский криминалист Лару в своей брошюре „О взломе стальных касс" когда-то писал: „Мы наблюдаем ужасную картину: в центре Парижа бродят элегантно одетые толпы дикарей — преступников. Они сдерживаются мощной рукою полиции. Но с каждым годом толпы их увеличиваются. И я предвижу время, когда рука эта станет бессильна, и тогда — штурм на цитадель нрава…" Видите, как обстоят дела? Такие толпы бродят ныне повсюду… Даже и в Енисейске. Здесь они, правда, не так элегантны, как в Париже, но какая, в сущности, разница?

Он умел говорить, этот „литературовед в штатском"! Он знал свое дело. Очевидно, он так же, как и Хижняк, был профессиональным вербовщиком.

— Если же вас не устраивает сыск уголовный, — продолжал он, — поинтересуйтесь политическим… Специфика у нас несколько иная. Мы — интернациональны! Мы опутываем невидимой сетью всю планету!

— О господи' — проговорил я. Но от комментариев воздержался.

— Да, да, это так. Мы состоим в контакте с любыми тайными службами, даже с самыми враждебными… У нас своя этика, своя мораль. И повсюду, здесь и там, на Западе, центральной фигурой остается ловкий сыщик, удачлирый агент. Это подлинный герой современности! Ведь он как бы представляет собою те „подземные силы", которые, по сути, и правят нашим миром!

Что я мог ему на это ответить? Кое-что мог, конечно… Например, я мог бы сказать, что эти самые „подземные силы" когда-нибудь и погубят наш мир. Ибо там, где начинается мораль клана, касты, отдельной группы, кончается мораль общечеловеческая…

Но стоило ли так углубляться? Вряд ли бы он и Хижняк со мной согласились. Скорее — разозлились бы. А этого я не хотел. Злить их было опасно.

— Ладно, — сказал я погодя. — Я еще раз подумаю. Но не торопите меня. Да и вообще, зачем я вам? Что я из себя представляю? Я же — не гений…

— Ну, ясно, нет, — сказал Хижняк. И поднялся, застегивая шинель. — И стишки ваши, в общем-то, посредственные. И сами вы — тип жидковатый.

— Так в чем же дело?

— А мы просто жалеем вас, — сказал Никишин. — Вы ведь ходите по острию ножа. И в любой момент можете сорваться, оступиться. И тогда пропадете ни за грош…

Утром чуть свет я торопливо покинул гостиницу и отправился, но не на автостанцию и не на аэродром, где меня могли ожидать всякие сюрпризы, а прямиком на старое красноярское шоссе. Я прошел по нему с полкилометра. Остановил попутную машину. И отбыл без хлопот.

Но и в Красноярске я тоже не стал задерживаться и сразу же поспешил на вокзал… Я лихорадочно соображал: что же делать? И куда податься? В городах, расположенных по течению Енисея, — как на севере, так и на юге, — мне, конечно, делать было уже нечего. Тут повсюду имелись мои досье… И на Дальнем Востоке тоже показываться было рискованно; в тех краях я немало побродил когда-то! Стало быть, мне оставался один путь — на запад, на Урал!

Горную эту область я пересекал много раз, но нигде не застревал там надолго, и не успел еще там примелькаться, и не нажил себе врагов.