Дарья Леонова - Воспоминания артистки императорских театров Д.М. Леоновой

Вскоре после этого поставили оперу «Жизнь за царя». Для роли Антониды вызвана была из Москвы Семенева, исполнителями других ролей были: Петров, Булахов и я. Состав был необыкновенно хорош, и я, по отношению к себе, никогда впоследствии не помню такого триумфа, какой был в этот раз. Если публика была в таком неописанном восторге от моего исполнения, то каков же был восторг моих родителей. Отец, казалось, был на верху блаженства.

Я уже говорила, что театра для русской онеры в Петербурге в то время не было. Русская опера шла в цирке, на месте которого, когда он сгорел, и был выстроен Мариинский театр. Опера шла тогда редко и потому мне приходилось мало петь в опере, а исполняла я преимущественно в драматических спектаклях, в Александринском театре, роли с пением. Итальянская же опера шла в Большом театре.

В промежуток времени от 1851 по 1853 год, переменился начальник репертуара; Семенова заменил Федоров. И вот с поступления его на эту должность начались мои неудачи по театру; путь мой покрывался терниями все более и более! Причиною этого было то, что я имела несчастие понравиться Федорову, а между тем он узнал, что я выхожу замуж. Он почти прямо объявил мне, что будет врагом моим. И действительно, что бы не предполагалось в мою пользу, ничто не удавалось. Начальник репертуара, — это можно сказать все в театральном мире, и в нем то я имела моего главного врага. Федоров, при всяком

удобном случае, загораживал мне путь. Так памятен мне особенно его поступок, когда в пользу мою назначен был концерт за участие мое в драматической труппе в течение всей зимы, что не входило в мои обязанности.

Мне дали залу в Александринском театре и объявили афишами о концерте в мою пользу. Так как я успела уже сделаться любимицей публики, то билеты разобраны были в один день. Довольная такой удачей, я готовилась концертом этим получить заслуженную трудами своими награду, сделала затраты, по средствам своим значительные, и вдруг все надежды мои рушились! За день до концерта присылают за мной карету и капельдинер говорит, что меня просит к себе начальник репертуара в Александринский театр. Здесь Федоров объявляет мне:

— По высочайшему повелению концерта вам не будет!

Как ни была я молода и неопытна, однако же, я уцепилась за слова его: «по высочайшему повелению» и тотчас же сказала ему, что мне крайне интересно знать, почему концерт, назначенный мне в виде награды, отнимается у меня по высочайшему повелению. Объясняясь с Федоровым самым простым, можно сказать, детским образом, старалась добиться от него причины этой немилости, так как, по моему мнению, говорила я ему, лишить меня заслуженной награды могут только за какую-нибудь вину. Увидав, что я так серьезно ухватилась за ложное выражение его, он повернул в другую сторону и причиною отмены моего концерта выставил то, что в тот же день назначен в Большом театре концерт Роллера и что весь оркестр участвует там. Тогда я без всякого стеснения высказала ему прямо, что все приведенное им я не считаю основательным, что поступая так со мной, просто отняли у меня концерт, что если необходимо было дать этот день Роллеру, то мой концерт можно бы было перенести на другой день, что, по справедливости, я имела право на первую очередь из следующих дней. Но все было так искусно подведено, что при перечислении мною дней не оказывалось ни одного, в который можно бы было назначить мой концерт. Таким образом, я не только лишилась заслуженной награды, но и своих собственных последних грошей, издержанных на платье и другие расходы. Кроме того, в концерте этом я видела исполнение моей мечты, — доставить возможность родителям моим прожить хотя одно лето на даче, что особенно нужно было для отца, здоровье которого заметно слабело, так что другого лета не пришлось ему уже дождаться. В августе того же года он скончался.

Бедный отец! Много нужды, много труда выпало на его долю!

Наконец, условия жизни нашей, благодаря моей службе, несколько улучшились. Хотя жалованье мое было небольшое, но мы не нуждались, как прежде. Главное же, радовали его мои успехи; он, можно сказать, жил ими, и вот не суждено было ему дожить до того времени, когда положение мое стало вполне обеспеченным и когда я достигла полного значения моего, как артистка!

Со смертью отца мы с матушкой остались только двое, постоянно ощущая свое сиротство. Наступила вторая зима моей службы. Я вышла замуж и в конце сезона выхлопотала себе уже через министра позволение на такой же концерт, какой предполагался в прошедшем году, только в этот раз всю музыкальную часть программы составлял сам М.И. Глинка. В числе других вещей, назначена была к исполнению молитва его: «В минуту жизни трудную». Пьеса эта, написанная им раньше для оркестра, переделана была им для этого именно концерта для пения. Другая вещь, переделанная им же для этого же концерта, был романс «Прости меня, прости! прелестное созданье!» сочинения того самого Федорова, который преследовал меня. М.И. Глинка, желая оказать ему любезность, разработал его романс и сделал его дуэтом, который теперь ноется во всех почти салонах.