Петр Худяков - Путь к Цусиме

Для тушения пожаров на эскадре еще были заготовлены банки с каким-то патентованным порошком, но в него на эскадре верили плохо [179], и о результатах его действия что-то ничего не слышно; а что воду приходилось черпать и таскать сапогами для тушения пожаров, об этом есть сведения.

Заготовив эти банки, Рожественский распорядился перед боем — дерево, переборки кают, мебель и т. п. не убирать (см. далее). Благодаря этому, своими снарядами Японцы свободно пожгли лучшие боевые корабли нашей эскадры и все пустили их ко дну, за исключением "Орла", на котором дерево перед боем было частью убрано, частью повыкинуто за борт…

Но не в одном этом было дело, как печатно сообщает теперь А. Затертый, бывший матрос с броненосца "Орел". На стр. 47 своей брошюры он пишет следующее:

"На нашем броненосце было около 30 пожаров. Они вспыхивали так часто, что их почти не успевали тушить. Некоторые из них доходили до больших размеров. Особенно сильно горело в адмиральских помещениях, куда перед боем навалили много различной мебели, да еще под полубаком, где находилось много леса. Тушить пожары было почти совсем невозможно, т. к. шланги очень скоро оказались перебитыми, а взять с собой запасных наши распорядители не догадались. И надо немало удивляться тому, что наш трюмный пожарный дивизион мог справиться с такой страшной силой огня и не довел наш корабль до такого же отчаянного положения, в каком оказался броненосец "Суворов". Видную роль в этом успешном тушении у нас сыграл мичман Карпов , который во все время боя очень энергично и очень умело руководил этим трудным делом. Никто из наших офицеров не оказал "Орлу" стольких услуг, сколько их оказал один этот талантливый человек. Он знал, когда нужно было спрятать своих людей под прикрытие; он понимал, когда их безопасно можно было вызвать наверх; он сам всегда находился впереди всех и этим поднимал дух своих подчиненных. Об остальных же офицерах этого корабля хорошего можно сказать мало: в бою они сами не знали, что делали… Среди них оказался довольно большой процент раненых; но это вышло отнюдь не потому , что они храбро сражались, а только вследствие неудовлетворительного устройства нашего корабля: и в башнях, и в рубке амбразуры у нас были устроены так… (крепкое словцо!), что в них могли влетать и осколки снарядов, и… целые 12-дюймовые снаряды"…

У того же автора А. Затертого на стр. 38–41 его брошюры находим интересные данные, показывающие, как удивительно мало у нас думали о безопасности людей и кораблей. Вернее сказать, мы сами готовили на кораблях и костры для будущих пожаров, и материал для предстоящих взрывов в башнях. На "Орле", напр., как сообщает Затертый, "в каждой башне перед началом боя находилось по четыре запасных патрона ; еще выходя из Кронштадта, их приготовили, чтобы в случае внезапного появления неприятеля, иметь возможность скорее заряжать орудия". Но т. к. автоматическими приборами орудие заряжается быстрее, чем вручную, поэтому об этих запасных патронах, конечно, позабыли в первую очередь их не израсходовали, они оставались лежать в башнях во время боя и были затем причиной ужаснейших несчастий с людьми. На "Орле" произошло два таких взрыва запасных патронов в шестидюймовых башнях: башня наполнялась пламенем, от пороховых газов люди задыхались, платье и волосы на них горели; и уйти от ужасной пытки — быть заживо поджаренным — удавалось в таких случаях только немногим "счастливцам", которые были на волосок от смерти и остались на всю жизнь до невероятности изуродованными, обожженными, искалеченными…

Наших товарищей, попавших в плен, занимал между прочим и вопрос о том, какие же повреждения нанес наш флот японскому. Вот что писал по этому поводу один из товарищей:

"Мне пришлось 15 мая 1905 г. близко видеть обе японские эскадры — броненосную и броненосных крейсеров. "Миказа", флагманский корабль адмирала Того, бывший головным в бою 14 мая, стоял от нас на расстоянии до 8 кабельтовых (около 700 саж.). При всем желании мы не могли найти в нем с такого расстояния каких-либо серьезных повреждений. Бросалось в глаза лишь отсутствие стеньги на кормовой мачте. Однако на "Миказа", по японским данным, было 63 человека, выбывших из строя, а стало быть все-таки же было порядочно и наших попаданий в него. Незаметны были повреждения и на других кораблях, и команда наша, взятая в плен, видя это, ужасно тогда волновалась; она не хотела верить, что после сражения, в котором Японцами были потоплены почти все наши сильнейшие броненосцы, a "Орел" был так сильно изуродован, неприятельская эскадра не имела бы хоть сколько-нибудь заметных повреждений. Ни одной трубы на всех 12 линейных кораблях не было сбито. Издали казалось по внешности, что японская эскадра как будто вовсе в бою и не была. — "Не может этого быть! Вчера мы дрались, должно быть, с другой эскадрой, с английской!" раздавались голоса матросов; и не было возможности разубедить их в этом"…