Георгий Иванов - Избранные письма разных лет

Что касается «человекобога», то, по христианскому словоупотреблению, «человекобог» противополагается «богочеловеку» Христу. Кто-кто, а уж Ильин был в курсе этой широко обсуждаемой в русской религиозной философии начала XX в. дилеммы. Так что прославление «ницшеанского» «человекобога» Гитлера закодировано носит у Ильина отрицающий прославляемого характер.

Адамович под заголовком «Комментарии» публиковал свою эссеистику с начала 1930-х в разных изданиях, в том числе в «Новом журнале». Из них составлена одноименная книга (Вашингтон, 1967). В свою очередь М. М. Карпович также публиковал в «Новом журнале» «Комментарии» к различным статьям очередной книжки журнала.

16 Юрий Фельзен, наст, имя Николай Бернгардович Фрейденштейн (1894-1943) — прозаик, с 1918 г. жил в Риге, с 1921 г. в Берлине, с 1924 г. в Париже, участник собраний «Зеленой лампы» и др., в 1942 г. арестован нацистами, погиб в Освенциме.

Сергей Иванович Шаршун (1888—1975) — художник, поэт, прозаик, с 1912 г. жил во Франции, Испании, снова во Франции, участник собраний «Зеленой лампы» и др.

Публикуется впервые. Автограф: Folder 133.

В статье «О поэзии Георгия Иванова» Марков написал: «Не знаю, насколько правильно называть Георгия Иванова “последним русским поэтом”. Но назвать его первым русским поэтом из живущих сейчас есть много оснований» («Опыты». 1957, кн. VIII, с. 85). Статья завершается словами о «последнем поэте России», «из глухой европейской дыры царящего над русской поэзией» (с. 92). То есть трансформированной цитатой из стихотворения самого Г. И. «Белая лошадь бредет без упряжки…» (1954): «Я, что когда-то с Россией простился / <���…> / И не заметил, как вдруг очутился / В этой глухой европейской дыре».

В честь 80-летия А. М. Ремизова в «Опытах» (1957, кн. VIII) помещено эссе о нем Г. И. (без заглавия), «дерзость» которого состояла и в общем, обличающем эмигрантское бескультурье тоне, и в обобщениях: «…что получил Ремизов, кроме снисходительного непонимания за свою долгую творческую жизнь? В России он всегда был где-то “сбоку-припеку”, вне “большой литературы” — вне больших издательств, вне “солидных журналов”, не скажу вне читателя, но, конечно, читаемый далеко не так, как он это заслужил и заслуживает своим исключительным даром. Так было в России, так есть и в нашей “охраняющей русскую культуру” эмиграции».

Павел Николаевич Милюков (1899—1943) — общественный деятель, историк, член ЦК кадетской партии, в 1917 г. министр иностранных дел Временного правительства, с 1918 г. в эмиграции, в Лондоне, с 1921 г. в Париже, главный редактор газеты «Последние новости», во время Второй мировой войны арестовывался нацистами.

Г. И. путает «Двенадцать стульев» с «Золотым теленком», в котором «монархист» Федор Хворобьев жалуется: «Я уже на все согласен. <���…> Пусть хоть Милюков. Все-таки человек с высшим образованием и монархист в душе» (гл. VIII, «Кризис жанра»).

Н. С. Хрущев. См. примеч. 556.

«Красной газеты», ежедневного органа петроградской, затем ленинградской большевистской партийной организации, в это время уже не существовало. Она издавалась с 1918 по 1939 г.

Стихотворение Г.И.

«Гагизм» – от фр. gaga (впавший в детство, рамоли)

Публикуется впервые. Автограф: Folder 132.

Описка, нужно «1957»

Приписка. Очевидно, в письмо были вложены какие-то лепестки цветов из Йера.

Стихотворение Одоевцевой «Ночь в вагоне» («У окна качается пальто…») опубликовано в «Новом журнале» (1958, кн. LII), вошло затем в сборник «Портрет в рифмованной раме».

Каплан – видимо, кто-то из сотрудников «Нового журнала»

Роман «Скиф в Европе» (см. примеч. 564).

Публикуется впервые. Автограф: Folder 133.

Г. И. попал в госпиталь 6 или 7 марта 1958 г. 16 марта Одоевцева пишет Гулю: «Жорж уже 10 дней как в госпитале» (BLG. Box 10, Folder 240). А 20 марта сообщает В. Ф. Маркову: «Только что отнесла Ваше письмо Г. В. в госпиталь. Он уже больше недели находится там на исследовании. Ему стало так скверно, что он наконец согласился на это. Но переживает он это невероятно тяжело. <���…> Вчера я говорила с старшим врачом госпиталя, которому кто-то сообщил, что Г. В. “русский Виктор Гюго” <���…> — пусть будет Виктор Гюго, раз из-за этого он занимается здоровьем Г. В. — “Если бы он был обыкновенным смертным, я предоставил <���бы> его участи”. Сказал он мне, что у Г. В. “повреждена мораль” и что его надо хоть на время вырвать из дома и поставить в нормальные условия жизни» («In memoriam». СПб.; Париж, 2000, с. 447).