Ганс Киншерманн: Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта

С быстротой молнии нас облетает новый слух: еще неизвестно, попадем мы в Сталинград или нет. Спрашиваю об этом водителя с погонами обер-ефрейтора. Он отвечает, что мы едем не в Сталинград, а на так называемые зимние квартиры. Это место, где располагаются обозы, — дело в том, что они не могут попасть в Сталинград. Отсюда осуществляются перевозки продовольствия и боеприпасов в наши части, находящиеся на северных окраинах города.

31 октября . Зимние квартиры располагаются недалеко от колхоза. Вокруг бескрайняя степь. С одной стороны от нас — глубокий и длинный овраг, такие здесь называют балками. Эти овраги — естественного происхождения, их много среди волжских степей. Их глубина порой составляет пять-шесть метров. Балка способна стать надежным укрытием для целого батальона. Нас встречает гауптвахмистр, на солдатском жаргоне — spiess, или «ротная матушка». Он сообщает нам, что мы вливаемся в дивизию с богатыми боевыми традициями, во время польской и французской кампаний она была кавалерийской дивизией. Далее гауптвахмистр объясняет, что дивизия особо гордится старыми кавалерийскими обозначениями: фельдфебель здесь зовется вахмистром, а рота — эскадроном. Батальон называется словом abteilung, а капитан — риттмейстером.

— Так точно, герр гауптвахмистр! — рявкаем мы в ответ на вопрос, все ли нам понятно. Тридцать один человек, и я в том числе, попадает в 1-й эскадрон, остальные — в другие эскадроны, которые дислоцируются неподалеку от нас. Затем нам сообщают, что до этого в нашем эскадроне оставалось всего 26 человек.

В нашем полку тоже испытывается нехватка личного состава — он сражался среди развалин Сталинграда главным образом небольшими боевыми отрядами, которыми из-за отчаянной нехватки офицеров часто командовали унтер-офицеры. Бои шли кровавые, потерь было очень много. Число раненых увеличивалось с каждым днем.

Эта новость не внушает особого воодушевления. Неужели хвастливые сообщения о наших боевых успехах, о которых мы слышали всего несколько дней назад, неправда? Это что, преувеличения или просто временные неудачи?

1–6 ноября . Ввиду сложившейся обстановки, мы удивлены тем, что нас не перебрасывают немедленно на фронт. Вместо этого нам приходится вести тыловую армейскую жизнь — мы занимаемся строевой подготовкой, учимся правильно отдавать честь офицерам, выполняем порой бессмысленные приказы начальства. Даже пройдя учебную подготовку, новобранцы по-прежнему остаются необстрелянными новичками, которым еще предстоит доказать, что они настоящие солдаты. Все это нормально и терпимо, но нам должны дать возможность по-настоящему проявить себя.

9 ноября . Далекие взрывы и другие звуки, характерные для боев со стороны Сталинграда, здесь слышны слабо. По ночам небо освещается заревом пожарищ и огнями «швейных машинок», выискивающих очередную жертву. Вечером нам раздают пайки. Каждый получает бутылку шнапса, несколько сигарет или табак, шоколадку и пачку писчей бумаги. В шестнадцатилетнем возрасте я однажды чуть не умер от алкогольного отравления — на какой-то праздник мы с моим товарищем выпили целую бутылку коньяку, которую тот принес из ресторана своего отца. С тех пор запах алкоголя вызывает у меня тошноту, зато к табаку у меня отношение нормальное — я сделался заядлым курильщиком. Вымениваю шнапс на сигареты и табак у некурящих товарищей. После выпитого спиртного атмосфера в нашем блиндаже меняется. Улучшается настроение, кто-то затягивает песню. Мы с Громмелем не пьем, потому что скоро наша очередь выходить в караул. Снаружи холодно и ветрено. Я рад, что на мне теплая шинель, которую во время долгого марша я часто проклинал, потому что ее было тяжело нести. Бужу Громмеля. Все остальные уже спят. В блиндаже стоит тяжелый дух, и я с удовольствием выхожу на свежий воздух.

11 ноября . Сегодня холодно, но хотя бы сухо, без осадков. Ночью все вокруг покрылось инеем. Вот уже который день в небе неспокойно. Наши бомбардировщики постоянно отправляются к Сталинграду. Видны облачка разрывов зенитных орудий противника.

Я нахожусь в карауле вместе с моим другом. Из Сталинграда только что вернулся грузовик, отвозивший боеприпасы. Так происходит каждую ночь. Из него выгружают двух убитых и трех раненых. Говорят, что серьезно ранен старший вахмистр. Раненых помещают в машину скорой медицинской помощи, которая отвезет их в госпиталь.

До этого времени нам не приходилось видеть убитых. Мертвые тела хоронят в определенном месте. Несколько дней назад, когда нас отвозили на маневры, я видел множество деревянных крестов.