Рик Риордан - Кроваво-красная текила

Огромная благодарность Глену Бейтсу из агентства ITS, Сэнди Пересу из департамента полиции Сан-Антонио и капралу Маккалли из департамента шерифа округа Бехар за проницательность и способность проникать в суть проблемы, Шелли Зингер за советы, компании средней школы Президио-Хилл за поддержку. Эрике Лакетт за советы, касающиеся сложностей испанского языка, Джине Маккоби и Кейт Мисиак за помощь в подготовке к печати окончательного варианта романа, Джиму Глазингу за его истории, Лин Белайл за поддержку и особенно Беки Риордан, без которой эта книга не была бы написана.

— Кто? — спросил человек, занимавший мою новую квартиру.

— Трес Наварр, — ответил я.

И снова прижал договор о найме к сетке на двери, чтобы он его рассмотрел. Температура на крыльце крошечной квартирки в пристройке была не меньше тридцати восьми градусов. Работавший внутри кондиционер выталкивал сквозь сетчатую дверь влажный воздух, который оседал и испарялся у меня на лице, но почему-то от этого становилось только жарче.

Мужчина, который засел в моей квартире, взглянул на бумагу, потом, прищурившись, принялся изучать меня, как будто я представлял собой причудливое произведение современного искусства. Сквозь металлическую сетку он казался еще уродливее, чем, наверное, был на самом деле, — приземистый, лет сорока, с короткой стрижкой, при этом создавалось впечатление, что все черты его лица как будто специально столпились в самом центре. Он вышел к двери в одних толстых спортивных штанах из полиэстера, какие обычно носят учителя физкультуры.

«Изъясняйся как можно проще», — подумал я про себя.

— Я снял квартиру с четырнадцатого июля. Вам следовало ее к этому времени освободить. Сегодня двадцать четвертое.

На лице учителя физкультуры не отразилось даже тени раскаяния. Он оглянулся через плечо на телевизор, по которому транслировали матч по бейсболу, и снова посмотрел на меня, на сей раз слегка раздраженно.

— Слушай, придурок, — сказал он. — Я говорил Гэри, что мне нужна пара недель. Бумаги по моему переводу еще не пришли, понял? Так что, наверное, ты сможешь перебраться сюда в августе.

Мы уставились друг на друга. На пекане, который рос рядом с крыльцом, несколько тысяч цикад выбрали как раз этот момент, чтобы завести свои металлические рулады. Я оглянулся на водителя такси, ждавшего меня у тротуара и со счастливым видом читавшего программу телепередач, в то время как счетчик продолжал честно работать, снова посмотрел на учителя физкультуры и улыбнулся — дружелюбно и дипломатично.

— Ладно, — проговорил я, — вот что я тебе скажу. Завтра утром из Калифорнии приедет фургон с моими вещами. Это значит, что ты должен освободить квартиру сегодня. Поскольку ты уже и так прожил здесь за мой счет больше недели, думаю, я могу дать тебе еще примерно час. Сейчас я достану чемоданы из такси, а, когда вернусь, ты откроешь мне дверь и пойдешь собирать свое барахло.

Он совершил невозможное — сумел прищуриться так, что его маленькие глазки стали еще меньше.

— Какого хрена…

Повернувшись к нему спиной, я направился к такси. С собой в самолет я взял совсем мало багажа: два чемодана с одеждой и книгами и переноску с Робертом Джонсоном. Я забрал свои вещи, попросил водителя подождать, а сам снова зашагал по скрипевшим у меня под ногами орехам, осыпавшимся с пекана, по дорожке к крыльцу. Роберт Джонсон помалкивал, видимо, еще не пришел в себя после полета, потрясшего его до глубины души.

Должен сказать, что и на второй взгляд мое новое жилье не показалось мне привлекательнее, чем когда я увидел его в первый раз. Как почти все спящие великаны на улице Куин-Энн, девяностый номер был двухэтажным, с древней крышей из зеленой черепицы, облезлой белой краской, сквозь которую виднелось дерево, сеткой от насекомых на входной двери и провисшим под тяжестью бугенвиллей крыльцом. Правая сторона дома, там, где выступало совсем маленькое крыльцо хозяина этой собственности, съехала с фундамента вниз и назад, как будто перенесла апоплексический удар.

Учитель физкультуры открыл мне дверь. Точнее, он стоял на пороге и улыбался, держа в руке бейсбольную биту.

— Я же сказал в августе , задница, — заявил он.

Я поставил свои вещи и клетку с Робертом Джонсоном на верхнюю ступеньку. Физкультурник улыбался так, будто ему рассказали неприличный анекдот. Один из его передних зубов был двухцветным.