Когда я впервые приехал в город, все меня предупреждали насчет мер предосторожности. Но, как только я научился читать вывески и обходиться самостоятельно, я расслабился. Не думаю, что когда-либо особенно беспокоился о безопасности. Иногда мы возвращались домой с выезда часа в четыре утра, и автобусом нас довозили до дворца спорта. Поскольку до моей квартиры было всего метров пятьсот, я говорил: «Игорь, я дойду пешком». Он в ответ: «Нет-нет, нельзя пешком». Он нервничал, если я шел домой пешком, а у меня вовсе не было никакого беспокойства. Ну, кто там, в Магнитогорске, может попасться на улице темной зимней ночью, в 4 часа?
Когда я впервые приехал в Россию, я думал, что достаточно много знаю об их тактике и подготовке, но мне всегда было интересно — а что же бывает за кулисами? Какая внутренняя жизнь в этих командах? Что творится за закрытыми дверями? Были ли они все как Сергей Макаров, который, как только тренировка заканчивалась, просто исчезал и жил своей жизнью?
Мне также было интересно распределение определенных ролей среди хоккеистов. В Северной Америке всегда бывает распределение ролей. Не у всех в команде одинаковая мера таланта, поэтому начинаешь расставлять людей по ролям. В России Малкин является топовым игроком первой тройки, но у меня и в четвертом звене центр — тоже весьма мастеровитый хоккеист. В Северной Америке парни из первой и второй троек умелые и талантливые, а в третьем-четвертом звене — не настолько, поэтому приходится решать этот вопрос. Они не могут играть так же, как играют два первых звена. Поэтому уяснение ролей — вот что нам было необходимо проработать, попытаться убедить некоторых парней, что от них мы ждем другое.
У нас был игрок, Алексей Тертышный, который в предыдущий сезон забил около 15 голов, но с самого начала этого сезона у него не получалось. Где-то в середине регулярки я сказал другим тренерам: «Могу ли я поговорить с этим парнем и попросить его делать кое- что другое? Примет ли он изменение своей роли? Если у него не получается много забивать, давайте не будем списывать ему год. Давайте посмотрим, может ли он внести какой-то иной вклад, и может быть, это поможет ему в атаке». Они ответили: «Давайте попробуем. Он парень разумный». Мы стали говорить с ним о других аспектах его игры. У него отличная скорость, поэтому мы сказали: «Мы хотим, чтобы ты встречал соперника первым (в североамериканской терминологии — форчекинг, прим. пер.). Врывайся в их зону и оказывай на соперника давление». Я показал ему видеоклипы о том, насколько эффективным он мог быть в такой роли. Ему, похоже, понравилось. Мне же понравилось, что этот парень смог согласиться на изменение своих обязанностей — стать для нас «энерджайзером» и принести дополнительную пользу в последней трети регулярки. Он добывал для нас шайбу; он вынуждал соперника ошибаться. Он не стал зарабатывать очков намного больше, но был полезен. Так что, я пытался вносить подобные изменения, и иногда они даже срабатывали.
Мой опыт из времен тренерской работы в Северной Америке говорит, что тренер всегда что-то, какую-то роль, «продает». Именно так Боб Джонсон, тренер из Зала Славы, описал нашу профессию. Он говорил: «Мы — торговцы. Именно так. Мы всегда что-то продаем своим хоккеистам». В России я понял, что мне не пришлось ничего продавать. Хоккеисты «купили» коллективный, командный подход. Здесь не звездная система, хотя в команде есть доля звездных игроков. Когда бы Малкин ни перегибал палку, его одноклубники вправляли ему мозги. Они говорили: «Слушай, мы играем все вместе». Мои ассистенты, особенно Виктор Королев, всегда находили время поговорить с Малкиным. Он говорил: «Уважай своих партнеров по команде». Под этим он имел в виду простое «делись с ними шайбой, и результат будет лучше».
Это подход, базирующийся преимущественно на коллективистской природе их общества. Они хотят, чтобы игра оставалась такой же, и я думаю, что она будет оставаться такой же, в России, во всяком случае. С годами я пришел к пониманию того, что культурно- социальные системы стран отражаются в их хоккейных культурах, так что лучше эти системы знать. Когда я работал тренером в Японии, например, уважение к старшим было настолько глубоким, что молодые хоккеисты старались не играть жестко против более возрастных из боязни обидеть старшего. Одной из самых трудных задач у меня там было убедить игроков оставлять, при выходе на лед, свои культурно-социальные условности за бортом. Им приходилось принимать новую для себя, соревновательную хоккейную культуру, где выживает самый подготовленный, независимо от возраста или старшинства. Это была одна из самых тяжелых задач.
Читать дальше