Нина Бродская - Хулиганка

Не могу не сказать еще об одном приятном для меня эпизоде из этого периода моей жизни. Мне было тогда не более девяти лет, я уже училась в школе и вспоминаю то время с большим удовольствием. Не знаю, как это произошло, но помню, что моя мама вместе с тетей стали регулярно возить меня на Кузнецкий мост во Всесоюзный Дом моделей, где меня определили в манекенщицы. Там было очень интересно: залы со швейными станками, красивые материалы, мне постоянно что-то примеряли, а главное — это отношение ко мне. Долго со мной ездили на примерки, а потом учили, как ходить перед публикой. Меня причесывали, одевали, и я выходила в зал, где сидели дяди и тети, которые мне аплодировали после показа одежды.

Это была приятная страница из моего далекого детства. Я участвовала в международном показе мод, где представляла одежду Чехословакии. А однажды фото, запечатлевшие те международные показы, были вывешены в витрине ТАСС, и я впервые увидела себя на том показе мод.

Когда мне было восемь лет, родители отвели меня в музыкальную школу, где я должна была пройти экзамен на вступление. Я появилась на экзамене в белом платье и с большим белым бантом в волосах. К тому времени я уже научилась что-то играть на фортепиано. Ну, например, «Чижик-пыжик».

На экзамене я отгадывала аккорды, хлопала в такт и, конечно, пела. Экзамен я сдала одной из лучших, но моим родителям порекомендовали отвезти меня в ЦМШ — школу для одаренных детей, которая находилась от того места, где мы жили в Москве, достаточно далеко. Родители были очень заняты, а потому решено было водить меня в обычную районную музыкальную школу, о чем я позже много раз пожалела. Я росла легким и в то же самое время трудным ребенком. Легкость заключалась в быстром и хорошем восприятии мира, а сложность или трудность — в том, что ко мне нужен был особый подход.

Когда я стала учиться в первом классе музыкальной школы, ко мне прикрепили учительницу, хорошую, знающую, и она тут же установила со мной контакт, а это означало, что училась я легко и хорошо. Но вскоре она ушла на пенсию, и меня определили к другому педагогу, у которой контакта со мной не произошло. Она была злая, нервная, каждую минуту срывалась, называя меня слоном, при этом орала и била сильно по рукам, в результате чего желание играть на фортепиано у меня начисто пропало. За семь лет учебы в музыкальной школе у меня сменилось шесть педагогов, у каждого были свои требования в соответствии с его представлениями о том, что и как надо. Говорят, какой педагог — такой ученик. В каждой шутке есть доля правды или в каждой правде — доля шутки. Так продолжалось до седьмого класса. И если бы не случай, который на мое счастье произошел со мной, не знаю, как бы сложилась моя судьба дальше, если б не он, господин случай!

Однажды ко мне подошла женщина и предложила начать с ней заниматься по фортепиано. Она была маленького роста, ничем не примечательна. Я согласилась, хотя подумала, что еще один варвар встретился на моем жизненном пути.

Я приходила на ее занятия не подготовившись, но каждый раз слышала от нее добрые слова в свой адрес. Однажды она сказала мне, что она певица, и я, конечно, попросила ее спеть, не рассчитывая услышать что-то необыкновенное, но тут впервые моя интуиция меня явно подвела, и вместо обычного пения я услышала нечто особенное. Голос ее лился, как соловьиная трель, а я сидела и мечтала о том, что когда-нибудь я тоже буду петь. После того дня во мне как будто что-то изменилось. Я стала заниматься музыкой серьезно и отдавала ей все свое время. Лидия Анатольевна Давыдова — так звали мою учительницу — дала мне играть концерт Моцарта № 23 с оркестром с переложением для двух фортепиано. Я занималась день и ночь, а когда пришло время выпускного экзамена, где мы с ней сыграли этот концерт в два рояля, все педагоги нашей школы ахнули. Перед ними сидела не отстающая ученица, а одна из лучших — как та, которую когда-то принимали в эту школу. Выпускной вечер удался на славу. Тетя Маня достала мне по блату английские туфли на тонкой шпильке, на которых я еле ходила, но не показывала виду. А главное, что к тому времени я могла подобрать на фортепиано любую песенку и девчонки от меня не отходили ни на шаг!

После окончания музыкальной школы я решила еще год посвятить подготовке для поступления в музыкальное училище. Я устроилась в школу рабочей молодежи, в которую должна была ходить по вечерам, а днем надеялась все свое время отдавать музыке. Но, к сожалению, так не получалось, потому что рабочие люди — это рабочие люди и учиться после работы им неохота, а потому большая часть времени, предназначенного для школьных вечерних занятий, у нас, то есть у моего класса, уходила на посещение кино. Смывались с уроков — и в кинотеатр.