Встал, умылся, выпил кипятку… Прошла поверка…
{179} "Бессонов, Сазонов…" Прочел командир роты, в наряде на работы, наши фамилии, почему то всегда стоявшие вместе…
Мы вышли…
Нас построили и повели к канцелярии…
Встретил моего ночного собеседника…
"Бессонов, что с Вами?.. Почему у вас так блестят глаза?.. По моему вы тоже любите…" Спросил он меня здороваясь.
Да. Я люблю… Свободу!.. Срывалось у меня с языка, но я удержался.
Вышел Мальсогов. Вижу одет особенно. Френч, а на нем плащ. Значить наряд есть.
Вызывает партию за партией… Люди выстраиваются. Конвой окружает их и уводит…
"Ну а теперь "на метелки"… Обращается он к нам. "У кого сапоги получше… Там мокро… Ну вот ты!.. Ты выходи!.." Указывает он на нас. "Ну и ты", ткнул он на кого то. Я посмотрел — какая то скуластая физиономия. Значит наряд не на 4, а на 5 человек, и это лишний…
Мы вышли…
"Конвоиров"!.. Крикнул начальник конвоя…
От строя красноармейцев отделилось два парня… Один небольшой, сухопарый. Другой — здоровый, краснощекий, широкий детина…
Эх, не повезло, подумал я. Обыкновенно бывали маленькие, а тут, как нарочно, такая детина!.. Ну и пускай его берет Сазонов, он хвастался, что выйдет один на один…
Теперь пройти ворота…
Двинулись… И сердце замерло… Я вижу, что в воротах стоит один из командиров рот. — Лютый враг Мальсогова.
Мальсогов за проволоку! — Подозрительно! Не пропустит, думал я. Задержит, обыщет… Арест… Стенка… Мелькало у меня в голове… На счастие он отвернулся.
Прошли… И отлегло…
Ярко светило солнышко… Нерв ходил… Начался разговор…
Шли кучкой… Конвоиры по бокам. Закуриваем… Конвоирам не предлагаем и как будто не обращаем на них внимания.
{180} Они сходятся и идут сзади…
Подходим к мосту на материк… Перешли… Закуриваем второй раз… Папиросы у нас хорошие. Предлагаем конвоирам… Отказываются. — Дело хуже…
"Ну где же будем ломать метелки?" Обращается к нам Мальсогов.
— "Дальше, товарищ десятник, я бывал на этой работе", отвечаю я.
Подходим к тому месту, где действительно обыкновенно ломают метелки…
"Вот здесь… Ну что ж покурим", в последний раз пробую я конвоиров.
— "Садитесь закуривайте", отвечают они. Ни им, ни нам не надо торопиться. Эта работа считалась легкой.
Сели, закурили… Идет разговор… Но голова в нем не участвует…
"Ну пошли работать…" Сказал я вставая.
Сазонов снял полушубок. Я с Мальсоговым, как было условлено, пошел в одну сторону. Мальбродский с Сазоновым в другую. Расстояние между нами шагов 20. Так развели конвоиров. Краснощекий со мной.
"Вот гадость", подумал я, "ведь здоров, как бык, а надо брать"…
Работаю… Смотрю на него… Он не спускает с меня глаз.
Отошел в сторону, он за мной, в другую, опять то же. Дело плохо, ведь так не возьмешь.
Проработали минут десять. Я вижу, что Масальгов ломает вместо березы ольху. Обращаюсь к нему и говорю:
"Товарищ десятник, вы не то делаете", и вижу, как к нему оборачивается и конвоир.
"Сейчас или никогда" мелькнуло у меня в голове. "Время!" Понял я… И поднимаю воротник…
Конвоир стоить ко мне в пол оборота, шагах в 8-ми. Сазонов и Мальбродский видят сигнал… Но Мальсогов не смотрит…
Я делаю 3–4 прыжка и всей правой рукой, в обхват, обнимаю горло конвоира… Левой прижимаю правую к своей груди и начинаю его давить.
И мое удивление! С хриплым криком-"Ааа…" {181} краснощекий, опускается подо мной… Винтовка его падает, и я сажусь на него верхом.
Мальсогов оборачивается… Подскакивает и подхватывает винтовку. Те двое барахтаются с другим конвоиром…
В несколько приемов Мальсогов там и всаживает конвоиру штык. Тот выпускает винтовку, ее берут и картина сразу меняется.
Два конвоира и пятый, подняв руки кверху, стоят на коленях и молят о пощаде. Слезы, рев и просьбы не расстреливать…
Винтовку передают мне. Штык дугой… Совершенно согнулся. — Попал в кость.
Первый приступ ощущения свободы! Но думать нечего… Мы недалеко от ветки железной дороги… И надо уходить…
Плачущие конвоиры ставятся в середину, я с Мальсоговым по бокам … Компас в руку… И на запад. Так начался наш 35-тидневный марш (по лесам и болотам).
День был ясный теплый…
Ярко светило солнце…
Но еще ярче было на душе… Солнце, небо, кусты, деревья, даже болото по которому мы шли казалось каким то особенным невиданным новым хорошим праздничным…
Вот она настоящая свобода… Вне человека… Вне закона.
Бог — Совесть… Сила — винтовка в руках…
Читать дальше