Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Володя найден… На этот раз только червонец долгу… Что то загнано, бюджет восстановлен… Опять все в порядке…

Я пришел рано… Гостей не было… Столовая… Стол готов для ужина… Уютно и хорошо… Старинные канделябры, в них свечи… Сохранилось немного и серебра, то что постариннее… Многого не хватает… Но в общем хорошо…

{103} "Вот водка, белое, красное, и это все…" Как бы извиняясь говорила Ольга Николаевна…

"Но всего вволю… И посмотрите, вино неплохое…"

Начали приходить гости…

Первые пришли Д — вы… Он высокий, красивый, молодой и седой… Она стройная и гибкая, как хлыст, спокойная и строгая…

За ними очаровательная Б-ва… Голая… Лихая и красивая. Потом П-вы… Вот это хуже. Он из бывших чиновников обратился в коммерсанта… Немного разбогател. А она немножко подняла нос…

Но вот сюрприз… П-в и не один, а с ним Сережка С. Бывший лицеист и цыган… Рояль — от Шопена до кабака и гитара с пением… Оба вместе и каждый в отдельности могут заставить плакать… И… загулять, как могут только Русские…

Сели за стол.

Водка… Вино… И искреннее, неподдельное веселье. Люди начали понимать ему цену…

"Сереженька, спойте… Миленький, спойте…"

Сережка, как всегда, поторговался, покривлялся… Взял гитару…

"Ах все ли вы в добром здоровьи…" Начал он… И все забылось…

День да наш…

"Можно ли нам с вами выпить…

Можно, можно, даже должно…"

Чарку хозяйке…

Чарку гостям…

Вина и вина…

Хорошо было… Казалось нет ни Г. П. У. ни обысков ни арестов… А если они и существуют, то не сейчас. Сейчас они не страшны…

Встали… П-в сел за рояль… Танцы… Воронов сильно и красиво поднял на руки Б-ву и сделал с ней несколько туров.

Маленький скандал… Кто то кого то ревновал… В спальне хозяйки слезы… Участие всех и примирение… Б-ва пьяна и стала еще лучше… {104} 7 утра… Нервы сдали. И люди вспомнили, что завтра тоже жизнь. И вдруг… стало тяжело.

Опять Невский. Лето… 8 часов вечера. Народу мало, жарко и скучно…

Засунув руки в карманы, уныло шагал я по направлению к Адмиралтейству…

Меня окликнули… Взглянул… Моя знакомая и приятельница…

"Куда?"…

"Вышла подышать воздухом…"

"Проводите меня… Я по делу на Мойку"…

"Идем…"

Знакомы мы были давно… В первые годы моего офицерства, за завтраком, совершенно запросто, мы вдвоем выпивали бутылку коньяку, и если я ловил муху, то получал выговор… Несколько вопросов и ответов и мы замолчали… Никто из нас не старался поддерживать разговор…

Прошли Невский… Свернули на Морскую… Народу еще меньше…

"Помните "Пивато"… Обратился я к ней. "Он теперь открыт, зайдем туда, вы посидите, а я схожу на Мойку и быстро вернусь…"

"Хорошо…"

Ресторан был пуст… есть не хотелось… Совершенно прежний, во фраке, с кривыми ногами и бритой головой старый татарин, служивший раньше у "Контана" предложил нам какой то, как он говорил, вкусный торт… На этом и остановились…

Я сходил на Мойку и быстро вернулся…

Пить не хотелось… Не было настроения… И мы молча сидели ковыряя торт…

Гитара…

Сперва далеко… Верно в кабинете… Потом ближе… И в дверях Дулькевич…

Поклонился… Поставил ногу на стул, положил на нее гитару и, как бы для себя, взял несколько аккордов.

{105} Оборвал… И негромко, но отчетливо, размашисто пошел, по всем струнам и начал "Цыганскую венгерку"…

Что то переменилось… По спине прошел холодок… Освежил душу… Нерв заходил…

Я взглянул на моего друга. — Новое лицо… Так может одухотворяться только Русская женщина… На ней нет маски запада… Вся ее прелесть внутри, в ее душе…

По моему, не словами, а просто взглядом я спросил ее "Идем"? И так же она ответила мне "Да…"

Кабинет…

Я только что закончил одну из моих операций, и у меня в кармане звенело двадцать золотых… Не червонцев, а настоящих Николаевских круглых золотых… Сумма для Советской России не маленькая… И даже большая.

Стол… Нас человек 15-ть… Помню какое то заливное из судака… Закуски… Водка… Много водки… Затем все это покрыли вином… Пили много, охотно, жадно… Пили все. — Не только чавалы (по цыг. — мужчины, парни; ldn-knigi), но и женщины… Изголодались.

Заговорили. — "А помнишь?.. А вспомни… Было хорошо…"

Кто в хоре?… Вот Нина Дмитриевна Дулькевич, вот Шура Гроховская… Вот тетя Дуня… А вот и Миша Масальский, этот маленький толстенький цыган… Все пьет и тяжело уж дышет, но если разойдется, то все же спляшет. Нет многих… Нет красивой Мани Шишкиной… Нет высоких, стройных Панковых… Нет маленькой, веселой плясуньи Жени Масальской… Нет и красивых ассирийских глаз Мани Масальской.