Андре Кастело: Королева Марго

Зрители затаили дыхание.

Все с ужасом наблюдали за начальником шотландских гвардейцев: он продолжал держать наперевес сломанное копье, которое сгоряча позабыл сменить. В третий раз сошлись противники. Обломок копья Монтгомери, ударившись о панцирь короля, скользнул под забрало шлема и поразил его в голову.

Воздух сотряс вопль трибун.

Екатерина и Диана вскочили. Стараясь удержаться в седле, король обхватил шею лошади. Черные и белые перья их султанов смешались, но у короля хватило сил добраться до конца ристалища. Там он упал на руки оруженосцев, которые стали поспешно стаскивать с него латы.

Короля увезли в Турнель. Рана была ужасающа: копье прошло над правой бровью и вышло за ухом. Монтгомери плакал у изголовья. Во всем замке слышались стоны. Екатерина и Диана рыдали. Дофин Франциск, которому, как оказалось, так скоро предстояло стать королем Франциском II, стоял ошеломленный рядом с красавицей Марией. Настало время царствовать, а им не исполнилось еще и пятнадцати лет! Дети Франции потерянно бродили по замку, и маленькая Маргарита плакала навзрыд.

К изголовью умирающего был вызван Амбруаз Паре. Он, проделавший за свою жизнь немало труднейших операций, на этот раз оказался не в силах помочь, как, впрочем, и остальные тринадцать хирургов короля. Удалось извлечь через нос лишь пять или шесть осколков копья. Это было бесполезно, впрочем, так же, как микстура из ревеня и прочих трав, которой пичкали больного. А еще ему устраивали кровопускания, словно мало крови он уже потерял. Так уж лечили в те времена.

В Гран-Шатле и Консьержери спешно казнили четырех осужденных на смерть преступников, их головы доставили Амбруазу Паре. Он воткнул в правый глаз каждой отрубленной головы по щепке от копья. Но и эти магические опыты ничего не изменили. Хуже того, рана Генриха II воспалилась, кость оголилась, а из-под повязки сочился гной.

Король понимал, что он обречен. И потребовал 9 июля справить свадьбу своей сестры Маргариты и герцога Эмманюэля-Филибера Савойского. Один из хронистов сообщает, что церемония была «больше похожа на похороны и погребальное шествие, чем на что-либо другое, потому что вместо гобоев и скрипок кругом слышались только плач, рыдания, причитания и вздохи. Сходство с похоронами еще больше усиливалось от того, что обручение в церкви Сен-Поль совершалось заполночь, при факелах…»

Пока длилась агония, Диана де Пуатье сидела взаперти у себя дома Екатерина запретила своей сопернице появляться в королевских покоях, а вечером 8 июля отправила к ней гонца.

— Мадам, меня послала к вам королева. Она желает, чтобы вы вернули ей драгоценности короны.

Не теряя самообладания, Диана осведомилась:

— Король умер?

— Нет, мадам, но вряд ли его величество переживет ночь.

— Кроме него никто надо мной не властен!

Другой посланец явился 10 июля. В этот день утром король испустил последний вздох. «Ужасная потеря, — напишет впоследствии королева Маргарита, — из-за которой Франция лишилась покоя, а наш дом — счастья…».

Нового короля Франции звали Франциск II.

Чтобы не ходить больше по улице Сент-Антуан, регентша Екатерина приказала снести дворец Турнель. Позже на этом месте построили площадь, окаймленную зданиями, — голубые крыши, красный кирпич, белый камень. «Площадь Вогезов создана копьем Монтгомери», — напишет Виктор Гюго.

Юная принцесса Маргарита помнила — и поведала об этом в самом начале своих «Мемуаров» — разговор, который состоялся у нее с отцом за несколько недель до драмы на улице Сент-Антуан. Король посоветовал ей выбрать себе кого-то из благородных молодых людей «в качестве поклонника», проще говоря, присмотреть себе будущего супруга. И даже предложил ей две кандидатуры на выбор: герцога Генриха Жуанвильского, сына герцога де Гиза, и маркиза де Бопрео. Она выбрала молодого черноволосого маркиза.

— Почему его? — удивился король. — Я нахожу, что он не так хорош, как этот длинноносый герцог Жуанвильский.

В самом деле, последний был совершенно неотразим, к тому же блондин. Крошка пояснила отцу, что маркиз «умнее». Герцог Жуанвильский способен был причинить «зло другому человеку и стремился надо всеми главенствовать. Верный знак судьбы, которая ему и выпала», — скажет она в «Мемуарах». Ибо герцог Жуанвильский, сын Франсуа де Гиза Лотарингского, который станет герцогом Генрихом де Гизом и прославится под кличкой Меченый, будет убит по приказу короля Генриха III. Но именно он станет первой любовью будущей королевы Марго… он, а не муж, о котором она столько мечтала. Да разве могла настоящая принцесса жить лишь велением сердца? Конечно же, нет!