Андре Кастело: Королева Марго

Средневековая церковь со всеми ее атрибутами — от крупного землевладения до иерархии должностей и архитектурных излишеств — была не только громоздким, но и очень дорогим учреждением. Однако короли и феодалы охотно шли на затраты, получая взамен нечто неизмеримо большее — высшую санкцию на свое господство.

Так продолжалось до тех пор, покуда класс феодалов единолично первенствовал в феодальном мире. Но уже в XIV–XV веках началось формирование (сначала в Северной Италии и Фландрии, а с конца XV века и повсюду в Европе) нового класса, постепенно захватывающего в свои руки экономику, а затем устремляющегося и к политическому влиянию, — класса буржуазии. Буржуазия вовсе не собиралась отказываться от религии вообще и от христианства в частности. Но ей была нужна религия, которая санкционировала бы не власть феодалов, а власть буржуазии. Эта религия должна была отличаться от католицизма в первую очередь своей простотой: меркантильной буржуазии деньги были нужны не для того, чтобы строить роскошные соборы и проводить пышные церковные службы, а для того, чтобы вкладывать их в дело. В соответствии с этим становилась ненужной дорогостоящая церковная иерархия с папой, кардиналами, архиепископами, епископами, монастырями и церковным землевладением…

Такова была материальная отправная точка великого духовного движения, охватившего Западную Европу на грани средневековья и нового времени и получившего название Реформация, поскольку смысл его сводился к коренной реформе церкви. Пионером реформации стал чех Ян Гус, за ним последовали другие — швейцарец Цвингли, немец Лютер и француз Кальвин.

Католическая церковь, уже подорванная «схизмой» — расколом внутри самой себя, оказалась еще достаточно сильной, чтобы в начале XV века расправиться с Гусом. Но уже в первой половине следующего, XVI столетия Лютер и Кальвин торжествовали победу. Воодушевленная Лютером, с католицизмом порвала большая часть Германии (кстати, именно здесь возник и термин «протестантизм», в смысле протеста сторонников Реформации против католических епископов и князей), кальвинизм же совершил победное шествие по всей Северной Европе. Так или иначе, сторонники Реформации в ходе XVI века одержали победу в значительной части европейских государств, включая Англию, Нидерланды, Швейцарию, Данию, Швецию, Норвегию и Восточную Прибалтику.

Дряхлеющий феодальный мир попытался взять реванш. Под эгидой папства и реакционной Испании — первой колониальной державы, претендовавшей на мировое господство, — началось попятное движение, называемое обычно Контрреформацией или «католической реакцией». Его главными подвигами стало создание ордена иезуитов (1540 г.) — передового отряда католицизма, безудержный разгул изуверской испанской инквизиции, моральное и физическое истребление любых форм инакомыслия — будь то «запрещенные» книги, «крамольные» проповеди или же сами носители «крамолы». Все это вызвало в ряде стран массовые кровавые столкновения, известные под именем Религиозных войн и завершившиеся только к середине следующего века общеевропейской Тридцатилетней войной (1618–1648), приведшей наконец на некоторое время к более или менее устойчивому политическому и религиозному размежеванию в Европе.

Религиозных пертурбаций не избежала и Франция, но там они проходили на свой лад. В первой половине XVI века во Франции появились робкие ростки лютеранства, быстро задушенные королевским правительством, а с 40-х годов того же века стал бурно развиваться кальвинизм, вскоре окрещенный обывателями «гугенотством» [1] От немецкого «Eidgenossen» — «конфедерация»; прозвище, данное французскими католиками кальвинистам. и пустивший глубокие корни. При этом, однако, историков всегда смущало одно удивительное обстоятельство.

Если повсюду в Европе Реформация и в первую очередь кальвинизм стали идейным лозунгом буржуазии в ее борьбе с феодалами, то во Франции все произошло как бы наоборот: большая часть буржуазии осталась верна господствующему режиму, а кальвинизм в основном стал программой реакционного феодального дворянства! Впрочем, при внимательном рассмотрении этот видимый парадокс оказывается вполне объяснимым: он тесно связан с особенностями социально-экономического и политического развития средневековой Франции.

Французское королевство много раньше других государств феодальной Европы стало на путь политической централизации. Уже в XIII–XIV веках при королях Филиппе II Августе (1180–1222), Людовике IX Святом (1226–1270) и Филиппе IV Красивом (1285–1314) независимость крупных феодалов от короны была значительно ослаблена. Столетняя война с Англией (1337–1453) несколько нарушила этот процесс, но после победы Французской монархии он быстро завершился: Людовик XI (1461–1483) добил последних сепаратистов во главе с их вождем, могущественным герцогом Бургундским, а Франциск I (1515–1547) уже писал в своих указах, распространявшихся на всю страну, «…ибо такова есть Наша воля…».