Глеб Бобров - Солдатская сага

Добравшись до обрыва и взглянув на простиравшуюся внизу долину, он понял, что спуска ему не осилить. Но выбора не было. Удивительно, что до сих пор его никто не заметил. Довольно быстро проскочив две террасы, Яша круто изменил направление и двинулся по склону к горному ручью, срывавшемуся со скал.

Каждый шаг вновь отдавался страшными, с трудом переносимыми режущими спазмами. Каждые пятнадцать-двадцать метров приходилось останавливаться и, сжав до хруста зубы, ждать, когда утихнет боль. «Дойду — уколю, дойду — уколю…» — заклинал он себя и шел, ничего не видя перед собой.

Неизвестно как, но до ручья он дошел. Захлебываясь в студеной воде, пытаясь погасить неутолимую жажду, Яша отметил, что под террасой среди нагромождения крупных валунов ручей образует маленький водопадик. «Неплохое место, чтобы спрятаться!» — отметило второе Я, и, повинуясь ему, Яша спустился с обрыва вниз.

Умостившись среди камней и убедившись, что ему виден только маленький кусочек неба над головой, Яша расслабился и почти тут же вновь потерял сознание.

Промедол он себе все-таки не уколол.

Стемнело. Яша, уставившись пустым взором в клочок неба, пытался пересилить боль. Это было невыносимо. Казалось, что в грудную клетку насыпали с десяток стальных, раскаленных добела механических мышей, и они своими маленькими и остренькими зубками упорно перемалывали плечо, ключицу, лопатку. Иногда какая-нибудь из мышек резко и неожиданно шныряла то в голову, то в правый бок, то между лопаток.

Осознав, что этой боли ему не одолеть, Яша сдался и вколол очередную ампулу обезболивающего. Через пару минут полегчало. Не давая приступу эйфории захватить себя, он попытался трезво взвесить создавшееся положение.

Дойти он не сможет — это было ясно с самого начала. Пулеметом одной рукой также не воспользуешься. Да и двенадцать килограммов лишних….Значит, что — уничтожить? Еды нет, фляги для воды нет и выхода нет. В любом случае не ждать же, пока придут духи и отрежут яйца! Все лишнее выбросить и идти. По долине, вкруговую, до Бура Дайрам километров пятнадцать — двадцать, может, двадцать пять, а может, и все тридцать. Здоровому — ночь пути. А выбора все равно никакого.

Привычно разобрав ПК, он забросил детали в воду, а сам остов утопил прямо под водопадом. «Вот Дмитрику очко порвут!» Там же утопил и бронежилет. Потом подумал и отправил следом половину гранат и все запасные патроны к СВД: «Шесть магазинов — застрелиться хватит!» Прицел винтовки, несколько раз хрястнутый о камень, булькнул последним.

«Совсем другое дело!» — сказал себе Яша и аккуратно пошел вниз. Согнутая в локте левая рука была притянута ремнем к телу, — так идти было несравненно легче. Беспокоило то, что плечо он так и не перебинтовал — индивидуальный пакет остался в вещмешке, где-то на перевале. При осмотре раны он понял, что у него раздроблен сустав, и пуля, по-видимому, осталась в теле. «И пошла она! — констатировал Яша. — Пусть сидит, с-сука!»

Боль еще не вернулась, и он за час спустился в долину.

Сколько он прошел, и сколько прошло времени, Яша не знал. Вся ночь превратилась в одну сплошную, бесконечную и изощренную пытку. Несколько десятков шагов на подламывающихся ногах, падение, подъем, опять отрезок пути, снова падение. И так до бесконечности. Все на одном и том же фоне: зверская, раздирающая плоть невыносимая боль. Промедол….И опять все с самого начала.

На загадочном внутреннем автопилоте, ему удалось обойти два кишлака и перебраться то ли через речушку, то ли через большой арык. Когда начало светать, этот же голос подсказал уколоть очередную, предпоследнюю ампулу. Так он и сделал.

Яша, шатаясь, стоял посреди голого поля, в отдалении маячил небольшой кишлачок. И все. Гладкое, как стол, усыпанное округлыми, разновеликими камнями пространство, старое русло реки. Спрятаться совершенно негде. Тот, сидевший внутри, упрямо твердил: «В кишлак, в кишлак…» Словно ведомый за руку маленький ребенок, Яша поплелся к селению, твердя сквозь ссохшиеся губы: «Один хрен, убьют!» и «Самоубийца».

Перед кишлаком его ожидал маленький сюрприз: длинные, воткнутые в землю шесты, увешанные лаконичными черными лоскутами. «Это мы проходили, знаем: чума, проказа, брюшняк и прочая гадня…в общем, то, что нужно!»

Зайдя, на всякий случай, в самую середину небольшого кишлачка, Яша забрался в низкий загаженный подвал и, не дожидаясь начала пытки, уснул.

Разбудил его страшный хрип. Вырвавшись на мгновение из окутавшего тело липкого жара, Яша осознал, что заходится в хриплом стоне он сам. Предательское сознание его не оставляло и пришлось с ужасной мыслью «А дальше что?» вколоть себе последнюю ампулу обезболивающего.