Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

С помощью схемы я сориентировал стереотрубу. Приближенный линзами, западный берег Днепра переливался дневными красками. На склонах круч, среди густых зарослей, выделялись два домика. Тот, дальний, виден лучше. Ярко-белая стена его являлась точкой, через которую проходила правая граница основного сектора стрельбы 6-й батареи. Влево тянулись к горизонту лесистые бугры, изрезанные оврагами с голыми обрывистыми склонами. У подножия их, сверкая в лучах солнца, величаво катились воды Днепра.

В средней части сектора, ближе к берегу, выделялся острый клин золотистой отмели и небольшой песчаный островок с тремя одинокими соснами. Слева сектор был ограничен изгибом прибрежной дороги, которая терялась дальше среди темно-зеленых зарослей.

— Ну вот, — продолжал Варавин, — здесь будем обороняться... О-хо-хо... Позиционная оборона есть пассивный вид боевых действий, как говаривал старик Клаузевиц. И он был прав... ничего не поделаешь. Но худа без добра не бывает... Наряду с недостатками оборона имеет в данной обстановке неоспоримые преимущества. Нужно изучить местность, прежде чем приступить к выполнению своих задач. Об этом расскажет командир дивизиона на совещании. Начало в двенадцать тридцать. У нас есть еще время... Как дела на ОП? Было бы приятно, если бы личный состав огневых взводов выглядел так же, как вы.

— Благополучно, кажется, товарищ младший лейтенант, — ответил Савченко. — Немного передохнули. Орудийный номер не теряет даром времени. Выдался час... он вздремнул. Забота у него одна. У командира... много, — и он стал рассказывать о политической работе, которая проводилась на ОП.

Орудийные номера 6-й батареи, в большинстве своем, призыва 1939–1940 годов. Около трети — пополнение, пришедшее после Малина, — имеет возраст 27–30 лет. Но эти люди уже пообтерлись немного, хотя и отличаются от наших кадровых воинов.

Во внешнем их облике отложились черты, которые выделяют фронтовика среди всех прочих военнослужащих. Манера поведения, какой-то неуловимый фасон в ношении одежды и своя сноровка в обращении с оружием, имуществом, своя речь и умение схватить на лету суть всякого дела. Наши орудийные номера — крепкие, дружные, дисциплинированные воины. Ихне страшат, как бывало вначале, ни огневые налеты, ни танки, ни «юнкерсы». В течение многих часов они ведут огонь, работают не покладая рук, выносят долгие и утомительные марши. Конечно, им часто выпадают тяжелые дни. Но они — воины, терпеливо и безропотно несут службу, выполняя свои обязанности, свой сыновний долг перед родной страной.

Орудийных номеров объединяли чувства, неведомые прежде, истоки их во фронтовой службе, в единстве помыслов людей, связанных общей участью. Не однажды они смотрели в глаза смерти. Сознание ужаса и неизъяснимого восторга, испытываемое на грани небытия, преображает человека, он отрешается от всего мелочного и низкого. В такие минуты никакой опасности, ничего сдерживающего не существует. Он действовал, не размышляя, готовый жертвовать жизнью во имя службы.

Орудийные номера изведали все, что было вначале. Они знают цену честного слова в будничной солдатской жизни и немало других истин, которые навсегда остались бы тайной, если бы судьба не свела их в расчете 107-миллиметрового орудия.

Но, при всем том, они — люди с присущими им недостатками. Конечно, их стало меньше. Но они есть. И проскальзывали то в одном, то в другом случае. Говорят ведь, что наши пороки не что иное, как негативное выражение наших добродетелей.

Как и в других батареях, наши люди иногда позволяют себе вольности в обращении с мирными жителями. Имеют место недоразумения с пехотой. Случалось, грешили и против службы, хотя тут речь шла о проступках отдельных лиц. Но нарушения дисциплины такого рода сглаживались добросовестной службой большинства. И, разумеется, частные эпизоды не вызывали перебоев в действиях отлаженного, здорового механизма огневых взводов.

Листая потрепанный блокнот, Савченко говорил о дисциплине и о том, что делалось в огневых взводах для ее поддержания. Упомянул случай с Орловым.

Командир батареи имел свои суждения. Когда замполит умолк, он сказал:

— Подобных вещей за командиром первого орудия как будто не замечалось... Орлов... добросовестный парень! Я знаю, вы помогали ему... Если же с ним стряслось что-то, не отталкивайте, нужно подправить его для завтрашней службы... И потом бомбежка... такое дело... но воинский порядок всегда должен стоять на первом месте. Нарушения дисциплины необходимо пресекать самыми решительными мерами всегда и повсюду... Это не значит... рубить сплеча... старайтесь учитывать обстоятельства момента, прежнее поведение человека. Помните, что сказано в наших уставах? Эх, молоды вы... ну, об этом еще поговорим... а сейчас время идти, — Варавин взглянул на часы.