Array Array - Прошлое с нами (Книга вторая)

Ракета погасла. Снова слышится голос, сетующий на погоду, вездесущего противника, невезение.

— Не понимаю этих речей, — раздраженно говорил Зотин. — Пловцы с корабля, потерпевшего крушение, взывают о помощи... Но тут положение хуже... против нас стихия и люди... Нельзя предаться течению волн, свернуть с курса, проложенного среди опасностей... Повсюду враг... за хатами... в поле... на дороге. Притаился, ловит ночные шорохи, готовый бросить в глаза сверкающую очередь трассирующих пуль... До цели неблизко, и придет к ней лишь тот, кто способен бесшумно двигаться, смело отвечать врагу... сносить холод, голод, не докучать постыдным нытьем своему ближнему... Нам дождь на пользу... «Верблюд», кажется, в этом направлении? Товарищ лейтенант, время торопит. Там пас не ждут... река Сула рядом, мы выберемся из этой петли...

И побрели все прочь от Гапоновки. Кустарник, спасавший нас днем, остался справа. Позади слева — Веславы. Сапоги вязли в размокшем грунте. Палатки шелестят, под ногами путалась стерня. За гребнем — зарево. Похоже, машины с зажженными фарами.

Шли молча. Справа впереди, где, по моим предположениям, находился «верблюд», горит костер. В отсветах пламени видны две машины, возле копошатся люди. Пламя освещало небольшое пространство вокруг костра. Я принял севернее и двинулся дальше.

— Халы! — глухо щелкнул выстрел, ракета медленно поднялась. Тут же ударила очередь.

Мне еще не приходилось так близко слышать звон падающих стреляных гильз. Стучал часто затвор. Пули пронеслись выше. Перед глазами мокрые стебли, сверкают вспышки встречных выстрелов. А расстояние... Десять или двадцать шагов. Спуск плавно провалился, палец нажал скобу. Очередь.

А на бугре — гирлянды ракет. У Гапоновки и у костра они взвивались почти непрерывно. Сполохи, словно факел, раздуваемый ветром, поднимались слева, со стороны Веслав. Стало светло, как днем.

Куда меня занесло? Новая серия ракет. У меня отлегло от сердца — «верблюд» никуда не исчез. Просто он превратился в кучу золы и жара.

Со всех сторон неслись трассирующие пули. Перед глазами шелохнулось что-то. Я нажал спуск, две короткие очереди — сигнал для всех. Начали стрелять Зотин и вторая пара.

Автоматчик умолк, но пулемет у костра строчил, не переставая. Отвечать бесполезно. Далеко. Нужно отходить.

Зотин поднялся, упал. Наступил ногой на палатку. Автоматная очередь справа струей скрестилась с пулеметной. Кто-то двигался, отсвечивала мокрая одежда, кажется, свои.

— Левей, левей!

И снова ракеты — три, четыре, пять, от костра, вдоль лощины по дуге до самой Гапоновки.

Да ведь это ловушка, и подожженный «верблюд» — тоже. Конечно, друзья Юппа договорились с «баварским петухом». Посты со всех сторон обложили поле с «верблюдом».

Стучал пулемет из лощины. Светящаяся сеть снует и расстилается по низу. Коснувшись земли, пули со злобным визгом уносятся в черное небо. Правый пулемет длинной сплошной трассирующей лентой высвечивал каждую рытвину и стебелек.

Мелькнула чья-то голова в каске, я нажал спуск. Обойма кончилась. Вторая, к моему ужасу, оказалась трассирующей. Пулемет полоснул выше. Позади взлетела ракета. Я находился между пулеметом и постом слева. Пулеметчик снова ударил с перелетом. Моя трасса вроде совмещалась со вспышками. В ответ взлетела ракета. Со стороны костра, брызнув грязью в лицо, ударила рикошетирующая очередь.

Зотин зовет. Я открыл залепленные грязью глаза. Возле костра машина, светят, словно прожекторы, фары. И снова ракеты и пламя.

Что я сделал! Трассирующие пули! Машина... Она забуксует, сядет в грязь?.. Нет... ползет. Двинулась еще одна. Ну, теперь уходить! Ни выемки, ни бугорка! Цветные точки касались палатки, тянет гарью. Зотин! Нет, он жив, послал две ответные очереди. Стреляет вторая пара. Слева еще кто-то. Пулемет из Веслава строчил непрерывно.

Слепит яркий свет. Сторона левее костра погружена в темноту. Передо мной ползут двое. Одна за другой машины заливают светом мокрое поле. Трассирующие очереди веером рассеиваются, исчезают в небе.

Машины держались левее лощины, освещая одна другую. Пулемет у костра не умолкал. Позади у Гапоновки трассы поднимаются в небо.

Я полз и полз. Костер остался справа. Кажется, удалось выскользнуть из заколдованного круга. Где-то недалеко — я знал — дорога, по которой танки и машины шли на Сенчу.

Я мог оторваться от земли. Тяжело дыша, поднялся рядом Зотин.

— Черт... как жарко... давайте передохнем... где же наши?