Тамара Леонтьева - Лихачев

Однако Лихачев закончил свою речь примирительно:

— Конечно, ничего не поделаешь, раз уж так вышло. Но надо учиться у Америки, а не попадать в зависимость к Америке,

В противовес мягкому и спокойному тону Лихачева секретарь парткома Игнатов взорвался:

— Реорганизация идет очень медленно в результате технической безграмотности. Новые корпуса строят, а что в них делать, что туда ставить, неизвестно. Оборудования нужного нет, и оно не закуплено. Мы не имеем никакой перспективы, хотя бы годовой.

«Постановили…»

Протоколы партбюро сохранились в архивах. И хотя сообщение Сорокина и прения по его докладу не стенографировались — велась обычная секретарская запись, которая была потом частично перепечатана на нестандартных листах бумаги, — все эти записи и теперь еще дышат жаром давно отгоревших страстей.

Были включены пункты, неприятные для Сорокина и для Ципулина, сформулированные с предельной прямотой:

«Потеряно более года времени, а, по существу, реорганизация не сдвинулась с места… Отсутствие твердой установки, какую машину будет делать завод, лихорадит коллектив завода».

Но были и приятные: «Считать в принципе правильным приглашение группы американских инженеров для помощи в реорганизации завода. Просить бюро МК обсудить вопрос о медленности темпов реорганизации завода, об отсутствии перспектив его развития и о существующих неувязках. Учитывая, что работа по реорганизации завода начнется не раньше второй половины мая, согласиться на поездку Лихачева за границу в Германию сроком на два месяца совместно с группой инженеров».

Протокол от 2 апреля 1929 года может считаться историческим для судеб завода и характерным для психологии его людей и их взаимоотношений.

Много лет спустя, как ни старался Лихачев вспомнить, что он в те годы ел, пил, какой костюм носил, какая у него была квартира, он не мог вспомнить об этом толком ничего. А вот какое постановление приняли на партийном бюро по докладу Сорокина 2 апреля 1929 года, он помнил дословно.

Заведующий промышленным отделом ЦК, старый знакомый Лихачева, прочел его анкеты и предложил взять с собой заводских инженеров, которым надо наконец получше разобраться не только в европейском, главным образом серийном, но и в американском, массово-поточпом способе производства.

— Ты поедешь в Германию, а если выхлопочем визу, то и в Америку. Напиши, кто едет с тобой. Кого бы ты считал необходимым взять с собой. Кто знает язык? Кто будет полезен?

— В парткоме есть список. И характеристики на каждого.

— Нужно взять с собой тех, кто знаком с Америкой, кто знает язык, — сказали Лихачеву.

Но с Америкой и с поточным методом производства автомобилей на заводе почти никто не был знаком. Этот метод знали только по технической литературе и статьям о Сталинградском тракторном, который, впрочем, лежал еще в чертежах.

В 1926 году, еще до прихода Лихачева на завод, в в Германию ездил для первой закупки оборудования Владимир Иванович Ципулин.

Он сумел познакомиться с немецкой промышленностью, производящей станки и другое оборудование, и с того времени ориентировался на Германию.

На следующий год в Германию ездил Сорокин. Он заключил договор о технической помощи с фирмой «Даймлер — Бенц». По этому договору в Германию поехали вскоре Кузнецов, Демьянюк, Голяев, Виттенберг. Все они также ориентировались на европейские методы производства.

Кого следует оставить и кого взять с собой? На кого можно опереться?

Вручив свои анкеты, Лихачев решил поехать к Ципулину — посоветоваться. Он позвонил ему по дороге. Владимир Иванович был болен, но приветствовал приезд директора.

Лихачев спросил, как Ципулин относится к тому, что Сорокин пригласил на завод Брандта.

— Да никак! — сказал Ципулин. — Это принято в деловом мире — приглашать из-за границы представителей. И раньше мы приглашали.

— А кто он, этот Брандт?

— Кто? Человек! У них ведь там нет отдела кадров. Разговора явно не получалось. Лихачев уже собрался уходить, когда Ципулин вдруг сказал с надрывом:

— Зачем вы меня спрашиваете, Иван Алексеевич, как я отношусь к приезду американцев? Вы отлично знаете, что я влез в эту историю с проектом расширения завода не по своей воле. Я просто должен был взять техническую ответственность на себя и не прикрываться объективными причинами. Я сделал то, что мог. Нужно было что-то делать, чтоб сдвинуть дело с мертвой точки. А сейчас я болен и хочу поехать отдохнуть. Мне это было обещано.