Георгий Ушаков - По нехоженой земле

Дальше и дальше. Ледяные гребни становятся круче. Ледниковый язык, по-видимому, уже достиг воздействий приливной волны. Появляются трещины. Идти дальше по леднику не только тяжело, но и опасно. Прижимаемся к берегу. Мягкие, сглаженные склоны его постепенно становятся выше и круче. Вот уже зеленые скалы, покрытые яркими пятнами оранжево-красных лишайников, вздыбились почти отвесными стенами. Между ними видны ослепительно белые снежные поля и голубые изломы глетчеров. Ледник, заполнивший фиорд, вплотную прижался к скалам. Между ним и каменной стеной — глубокий коридор, одна стена которого зеленая — каменная, другая голубая — ледяная. Иногда дно коридора преграждается каменной глыбой, свалившейся со скалы, твердым снежным застругом или ледяным валом. Сани с трудом протискиваются между стенами. Веерная упряжка не вмещается в узкой щели, собаки теснят друг друга. Сани часто кренятся то вправо, то влево. Не поддержи их — они перевернутся. Путь тяжел. Нависшие над головой выступы скал делают его еще и опасным. Хочется скорее миновать их и выйти на простор. Мы работаем с полным напряжением, делаем невероятные усилия, чтобы удержать сани, заставляем торопиться собак.

Эхо наших криков и визга собак сливается с гомоном птиц. Количество их — если вспомнить, сколько было в апреле,— увеличилось во много раз. Тысячи и тысячи люриков и чистиков стаями снимаются со скалы и вновь исчезают за ее выступами и в расселинах. Моевки еще больше увеличивают сутолоку птичьего базара. Только бургомистры плавно носятся высоко в небе и спокойно наблюдают за суетой людей, за бегущими собаками и переполохом своих соседей по гнездовью.

Но всему приходит конец. Язык глетчера, заполнявший фиорд, все время понижался. Наконец, его край, сильно обтаявший, незаметно слился с морским льдом фиорда. Коридор кончился.

Перед нами открылся ровный лед, уходящий к мысу Берга, и только в нескольких километрах к югу с берега врезался в морской лед новый глетчер. Таяния здесь еще незаметно, хотя солнце припекает, как и всюду. По-видимому, сказывается близость охлаждающих морских пространств.

Лагерь разбили на каменистой россыпи у восточного подножия Базарных скал. Собаки лежат неподвижно. На гребень палатки уселась пуночка и развлекает нас веселой песенкой.

С утра на одной упряжке вдвоем с Урванцевым начали колесить по фиорду. Сегодня день посвящаем съемке и осмотру обнажений горных пород этого района. Хорошо было бы полазить здесь целую недельку. Но, к сожалению, у нас нет времени.

Ширина фиорда достигает здесь 15 километров. На севере, на выходе из фиорда, хорошо видны морские торошенные льды. Противоположный берег сложен теми же древними осадочными породами. Здесь, так же как и на нашем южном берегу, все промежутки отдельными вершинами заняты глетчерами, стекающими с ледяных куполов, расположенных внутри Земли. Как правило, они не доходят до моря и являются остатками мощного оледенения, сплошь захватывавшего Северную Землю.

Показательны для затухания и отступления ледников висячие ледниковые долины на северном берегу фиорда. Одна из них обрывается на высоте около 100 метров и сохраняет ледяной каскад. Другая, уже без ледопада, находится на высоте 180—200 метров.

Ледопады и скалистые обрывы делают берег необычайно красивым. Трудно оторвать взгляд от зеленых скал с оранжево-красными пятнами лишайников, рассеченных каскадами льда, расколовшегося при падении с высоты на тысячи огромных глыб.

Края трещин в ледяных обломках светятся то нежно-голубым, то ярко-синим цветом. Местами видны почти черные провалы. И все это высится над идеально белой и ровной скатертью льдов фиорда, а сверху накрыто бездонным голубым куполом неба.

Мы невольно задерживаемся у этого, вероятно, самого красивого уголка Северной Земли.

За день провели 25 километров съемки. Погода изрядно мешала — менялась почти каждые полчаса: то полный штиль и яркое, заливающее своими лучами весь ландшафт солнце; то набегающие неизвестно откуда облака, сильный ветер, снег и метель; то густой белый туман. И так в течение всего дня.

Управляя собаками в такую погоду, я часто сбрасывал запотевавшие снежные очки и сейчас чувствую, что буду за это наказан. В глазах ощущается какая-то неловкость и резь, словно в них попал песок или я не спал несколько суток подряд.

Это начало заболевания снежной слепотой. Пустил в глаза кокаин и жду облегчения. Журавлев при переходе через Ущелье снова испортил себе глаза.