Сергей Васильев - #Как это было у меня. 90-е

Где-то в середине сентября мне позвонил глава казначейства «Газпрома» – ему нужно было конвертировать валютную выручку. «Мне очень нравится продавать валюту по курсу 20 рублей за доллар», – сказал он.

До этого несколько лет подряд он конвертировал их всего по 6 рублей за доллар.

Вчера председатель Банка России Сергей Дубинин подал президенту прошение об отставке. Борьба за кресло главы ЦБ, которая до сих пор была скрыта от широкой общественности, приняла публичную форму. И вышла на финишную прямую. Выбора не было.

Через пару дней после дефолта Сергей Дубинин, глава ЦБ, решил собрать основных банкиров, чтобы объясниться. Встреча была очень важной, все хотели узнать из первых рук, что происходит и вообще что теперь делать дальше.

Собрался весь цвет: Ходорковский, Потанин, Прохоров, Фридман, Виноградов, Смоленский, руководители «Сбера», ВЭБа, ВТБ. Всего человек пятнадцать.

На той исторической встрече как председатель правления МФК оказался и я.

Когда правительство совместно с ЦБ объявило о дефолте, были озвучены три основные меры: во-первых, заморозка всех выплат по ГКО и ОФЗ с остановкой торгов на бирже; во-вторых, мораторий на девяносто дней по возврату кредитов западным контрагентам – точнее, по всем платежам в валюте за рубеж; и, в-третьих, создание платежного пула крупнейших банков для сохранения устойчивости банковской системы.

Все эти вопросы, а также кое-какие другие Дубинин и решил обсудить с основными банкирами.

Пока собирались в коридоре перед залом заседаний – все здоровались, шутили и внимательно смотрели друг на друга, пытаясь понять, кто как себя чувствует.

Хуже всех было Смоленскому, хотя шутками и улыбками он все время хотел скрыть свое напряжение. Уже две недели его московские отделения атаковали возмущенные вкладчики. Очереди к тому дню уже стояли и у «Моста», и у «Менатепа», но в «СБС-Агро» это было наиболее очевидно, к тому времени он был лидером по привлечению частных вкладов.

Виноградов был напряжен, Ходорковский – спокоен.

Встречу вел Дубинин, ему помогал Алексашенко.

Дубинин на словах еще раз изложил суть постановления, рассказал, почему они на это пошли, в чем «позитив» для банков, какие могут быть проблемы, а затем предложил перейти к дискуссии.

Сначала заговорили про ГКО.

– Если у вас в портфелях есть ГКО, мы вам поможем, – сказал Дубинин.

Но тут же из обсуждения стало понятно, что ни у кого из присутствующих в портфелях ГКО почти нет. Точнее, они имелись только у госбанков (Сбербанка, ВЭБа и ВТБ) и еще у иностранцев, которых здесь не было.

– Это нам не поможет, – ответили присутствующие.

– Зато вам поможет то, что мы объявили мораторий на выплату долгов иностранцам – добавил Алексашенко.

С этим доводом все согласились, у всех к тому времени были огромные долги перед западными банками, и мораторий решал в тот момент очень много проблем.

И вообще уже второй день все между собой говорили о «банковских каникулах».

Нужно было хоть как-то осмотреться. Все ожидали платежей друг от друга, но никто никому не платил. Неформально «каникулы» уже наступили, но все ждали, когда Центробанк объявит о них официально.

Но ЦБ молчал.

И Дубинин заговорил о доверии между банками:

– Вот мы тут собрали двенадцать-пятнадцать основных банков. Мы хотим, чтобы был пул банков, которым бы все доверяли, – тем самым устойчивость системы удалось бы сохранить. Вы друг другу-то доверяете? – спросил Дубинин, обращаясь ко всем присутствующим.

Все сидели за длинным столом, все хорошо друг друга видели и все друг на друга смотрели. Я выделил тогда для себя три группы лиц: госбанки, «веселые» и «мрачные».

Госбанками были Сбербанк, ВЭБ и ВТБ. Их представители сидели молча. Они имели в портфелях ГКО, они должны были иностранцам и вкладчикам, но при этом полностью зависели от ЦБ и Дубинина, а потому просто молчали в ожидании общего решения.

Веселыми были Фридман (Альфа-банк) и Потанин с Прохоровым (Онэксимбанк).

Все остальные сидели с мрачным видом.

За столом говорили в основном Фридман и Потанин. Они говорили, что все плохо, но при этом улыбались, показывая тем самым Дубинину, что плохо не по их вине, а скорее по его. И если теперь кому-то нужно искать решение, то ему, а не им.

В тот день от Дубинина и Алексашенко ко всем банкирам, кроме общих слов, поступило два смысловых предложения.