Array Array - Шашки наголо! Воспоминание кавалериста

« …Начались проливные дожди. 16 ноября части корпуса начали втягиваться в узкую, насквозь простреливаемую Невельскую горловину. В течение 1618 ноября части корпуса по дорогам, превращенным в сплошное месиво, прошли простреливаемую артиллерией противника горловину. Войдя в прорыв, корпус ускорил движение в район западнее г. Городка, но кони к этому времени вымотались до предела, а мотомехчасти усиления, штатная артиллерия и автоколонны либо отстали на 50–60 километров, либо застряли в болотах вдоль всего маршрута. Фактор внезапности был утерян, овладеть Городком с ходу стало невозможным. Начались изнурительные бои в условиях, особо трудных для кавалерии …» [3] Давид Добрушин. «От Волги до Эльбы». С. 195. .

Задача кавалерии не держать оборону, а войти в прорыв И развивать успех наступающих армий. И мы, обойдя озеро Езерище, несмотря на мороз, по непролазной грязи входили в про рыв через узкий перешеек шириной в три километра. Несмотря на обстрел противника с обеих сторон, немецкие пули и снаряды пролетали мимо, не причиняя нам вреда.

Опасную зону проходили ночью, бесшумно. Разговаривать и курить было строжайше запрещено, и если бы не грязь, размешенная тысячами ног и колес, переход был бы вполне удовлетворительным. После нескольких переходов мы подошли к Городку. Городок несколько раз переходил из рук в руки. Когда мы подошли, он был почти полностью освобожден от немцев, и нам оставалось только закрепить успех общевойсковых подразделений.

Наша батарея расположилась в восьми километрах от Городка в местечке Новые Войханы. Офицеры и взвод управления батареей разместились в просторной избе на окраине поселка. Батарея готовилась к боям, а я изучал боевой устав кавалерии и знакомился с полком. В часы отдыха гвардии лейтенант Кучмар рассказывал мне о нашем корпусе.

Ночью меня неожиданно вызвали в штаб полка. Осторожно перешагивая через крепко спящих вповалку, на чистом дощатом полу моих товарищей, я тихонько вышел из избы. На улице шел слабый снег и мела поземка. В штабе меня встретил помощник начштаба и передал мне приказ командира полка, в котором предписывалось мне, младшему лейтенанту Якушину, немедленно выехать в распоряжение штаба дивизии. Коня я должен получить в музыкальном взводе, а седло в саперном взводе полка. Взводы эти были расположены недалеко от штаба. Разыскав и разбудив старшину музвзвода, я передал ему распоряжение штаба о выделении мне коня. И вот здесь я совершил первую свою ошибку в кавалерии, попросив старшину подобрать мне хорошего коня, т.к. в конях Я пока не разбираюсь. Разглядев на мне артиллерийские погоны с красным кантом (у кавалеристов погоны с синим кантом), старшина выбрал мне самого плохого коня, по–цыгански расхваливая его достоинства и доказывая, что это один из лучших коней его взвода. Получив коня, я в поводу повел его к саперному взводу. Там уже знали, что мне нужно, и дневальный предложил мне на выбор любое драгунское седло, находящееся в конюшне. Я показал на первое попавшееся мне на глаза седло и приказал подседлать им моего коня. Самому седлать мне еще не приходилось. Выведя коня из конюшни, Я стал искать удобное возвышение, с которого я смог бы сесть на коня, так как садиться, как полагается, вдев ногу в стремя, я также еще не умел. После нескольких попыток, заведя коня в канаву, я с ее бровки с большим трудом сел на коня. (В минометной батарее у нас были кони, но не под седло.)

Мое счастье, что все мои упражнения с конем происходили ночью, в темноте, когда меня никто не мог видеть, иначе я надолго потерял бы авторитет у своих однополчан и долгое время был бы героем веселых рассказов гвардейцев–кавалеристов. Проехав несколько десятков метров, конь остановился, и, несмотря на все мои попытки, сдвинуть его с места мне не удалось. Мелькнула мысль, что конь не идет потому, что у меня нет шпор, чтобы его пришпорить. Пришлось с коня слезать. Привязав коня к забору, я пешком направился в расположение нашей батареи.

Войдя в избу, я стал будить Кучмара, чтобы попросить у него шпоры. Но Кучмар не просыпался, только мычал. Боясь разбудить бойцов, я снял с его сапог шпоры и нацепил их на свои сапоги. Как потом выяснилось, надел я их неверно — пряжками вовнутрь. И это была моя вторая ошибка в кавалерии.

Выйдя из избы, я направился к своему коню, для верности сломав по дороге хороший прут в помощь шпорам. С трудом сев в седло, я при помощи шпор и прута заставил двигаться коня рысью в направлении штаба дивизии. Погода испортилась, снежная поземка перешла в метель, дорогу стало заносить снегом. Я не заметил, как сбился с дороги и забрался в незамерзшее болото. Конь все тяжелее и тяжелее вытаскивал ноги из трясины.