Татьяна Андреева - Прощай ХХ век (Память сердца)

Руководивший в это время страной Н. С. Хрущев был неоднозначной политической фигурой. Он инициировал и провел XX Съезд коммунистической партии, на котором открылись преступления Сталина против своего народа. Он также «прославился» знаменитой фразой, брошенной с трибуны ООН: «Я вам покажу Кузькину мать!», обращенной к американскому империализму. Был он известен и названной в его честь «хрущевской оттепелью» — внезапным разрешением печатать, ранее запрещенную литературу, говорить вслух, то, что потихоньку обсуждалось на кухнях. До этого до нас доходили только воспоминания бывших узников фашистских концлагерей. Но уже это у читающего и думающего человека вызывало желание провести некоторые параллели. И вдруг в 1959 году появляется книга А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», вышедшая в формате «Романа-газеты». А надо сказать, что «Роман-газета», будучи дешевым и распространенным изданием выходила огромными тиражами, то есть ее прочла вся страна. Многие незрелые умы быстро повзрослели и кое-что поняли. Во мне же всегда был силен дух противоречия, желание разобраться, что к чему и правду ли мне говорят. Например, молодежи постоянно и настоятельно рекомендовали читать газеты: «Пионерскую правду», «Комсомольскую правду» и просто «Правду» — идеологические издания, пропагандирующие коммунистические идеалы. Я газет не читала, разве что в детстве несколько номеров «Пионерской правды», потому что она была на самом деле детской. Газеты «Известия», «Правда», «Труд» для меня были скучными и во многом просто непонятными. Я с детства не люблю слушать радио (специально слушала только сказки и оперную музыку), и всегда удивлялась, как можно его слушать с шести утра до двенадцати ночи, не выключая ни на минуту. Я ни разу за все свое детство не ездила в пионерский лагерь, мне хватало школьного шума и гама зимой, а летом хотелось уехать с родителями к морю или в лес и побыть с ними и с самой собой. Мне хотелось свободы.

В следующем 1961 году мы купили первый в своей жизни телевизор, самый новый и самый большой — «Рубин», и смогли увидеть, как страна встречала в Москве на Красной площади первого в мире космонавта, Юрия Гагарина. Как-то сразу обозначились те немногие передачи, которые мы с удовольствием смотрели. Раз в неделю по субботам, шло первое советское шоу «Голубой огонек», по пятницам — веселый «Кабачок 13 стульев», своеобразное «окно в Европу», явно сатирического свойства, но официальные власти его терпели, поскольку действие происходило как бы в Польше, а не у нас. По понедельникам я с восторгом смотрела спектакли лучших московских и ленинградских театров. С тех пор театр для меня — это еще одна маленькая жизнь. Все остальное было сильно политизировано и нас, детей, не интересовало. Телевизор мы почти не смотрели, настоящая жизнь вокруг была куда интереснее.

Как ни странно, Вологда шестидесятых годов не поразила моего воображения, хотя была значительно больше Грязовца. Просто я уже могла сравнивать, побывав неоднократно в Москве и на юге. Да и жизнь моя ограничивалась тогда домом и школой, вхождением в новые отношения с новыми людьми, что само по себе сложно, тем более для подростка. Вологда тогда была почти вся деревянная. По ней бегало несколько автобусов и автомобилей. (Редкий автомобиль, особенно частный, считался роскошью). Чистая, умытая росами Вологда весной и летом дышала свежим прозрачным воздухом, смешанным с запахами цветущих деревьев и трав, а по ночам на рыбной речке Золотухе пели соловьи! Вологда с давних пор славится зелеными насаждениями, благодаря счастливой привычке вологжан сажать деревья и кусты. Она сохранилась до сих пор, и город наш пока не превратился в задымленную асфальтовую пустыню, несмотря на появление в последние годы огромного количества автомобилей.

Наш дом возвышался в самом центре города. Во все стороны от него расходились неширокие улицы со старыми потемневшими от времени небольшими деревянными домами. Окошки были традиционно украшены резными наличниками, покрашенными светлой краской, а палисады чаще всего представляли собой глухие высокие заборы, с надписью «Осторожно, злая собака!»

Эти дома принадлежали, в основном, к застройке начала и средины 19 века. С нашего балкона была видна почти вся центральная улица Мира, ведущая к вокзалу. Внизу под балконом росла трава и маленькие деревца. Чудесно было, устроившись на толстом одеяле представлять себе, что балкон — это моя отдельная комната, читать и посматривать вниз на происходящее вокруг.