Евгений Доллман - Переводчик Гитлера. Десять лет среди лидеров нацизма. 1934-1944

Королева, окруженная группой молодых очаровательных фрейлин, одетых в яркие элегантные платья, ожидала гостей в королевском дворце в так называемом Кирасирском зале. У каждой из нас на голубой ленте, прикрепленной к левому плечу, красовался бриллиантовый шифр с инициалами королевы. Все мы в то счастливое время были веселы и беспечны. Я хорошо помню, как королева просила нас во время торжественного приема не смеяться и сохранять серьезность. Боюсь, что сегодня в таких просьбах уже не было бы нужды.

Император приехал в Рим с впечатляющей свитой из офицеров. Когда они поднимались по большой лестнице королевского дворца, слышалось звяканье сабель и звон шпор. Выше среднего роста, все они были великолепны в своей белой форме, кирасах и серебряных шлемах, украшенных золотыми орлами. Один красивый молодой человек с очень светлыми волосами, шедший среди этих гигантов, выглядел истинным Лоэнгрином. Однако, сидя рядом с ним за столом, я, к своему огорчению, обнаружила, что он совсем не умеет вести легкую, непринужденную беседу. Все остальные были очень похожи на него, за исключением императора и наследника, которые болтали без умолку и уснащали свой разговор шутками и остроумными замечаниями. Поэтому среди персон самого высшего ранга во время этого официального визита царила самая непринужденная атмосфера.

Я также участвовала в большом приеме, устроенном в Капитолии моим дядей Просперо Колонной, который в ту пору был мэром Рима. Три капитолийских дворца были соединены по этому случаю временными галереями, украшенными великолепными гобеленами. Благодаря этому люди могли переходить из одного музея в другой и бродить по ярко освещенным залам, заполненным шедеврами греческого и римского искусства.

Мой дядя, который взял на себя роль гида, провел нас в небольшой зал, в котором стояла Венера Капитолийская. Знаменитая статуя купалась в лучах мягкого розового света, который, казалось, каким-то чудесным способом наполнил ее жизнью.

– С разрешения вашего императорского величества, – сказал дядя, – я хотел бы представить вам мою официальную жену.

Император разразился понимающим смехом.

На следующий день в Квиринале был устроен банкет, на котором речи и тосты произносились в удивительно сердечной атмосфере. Император говорил по-немецки звучными фразами, из которых я мало что поняла, но заключительные слова были произнесены на хорошем итальянском:

– Поднимаю бокал за прекрасное итальянское солнце и за процветание замечательного итальянского народа.

Все было окрашено в розовые тона. Кто из нас мог в те дни представить, что разразится война?»

Почти тридцать лет спустя донне Виттории Колонне выпала честь присутствовать на другом большом обеде в том же самом королевском дворце в своей прежней роли ее величества. На этот раз почетными гостями, вместо веселого кайзера и его жизнерадостного сына, были Адольф Гитлер и его спутники. Разумеется, новые кавалеры, не имевшие серебряных шлемов и явившиеся на обед в мрачных черных и коричневых формах, не доставили герцогине столько удовольствия, сколько прежние. Единственным утешением, с ее точки зрения, было то, что во главе стола сидел его величество король Виктор-Эммануил III. Заключив договор с императором Вильгельмом II, он предложил сделать то же самое и коричневому диктатору. Один из его тостов прозвучал так:

– Шлю самые теплые пожелания вашему народу, фюрер, так много сделавшему для развития в Европе цивилизации и созидательной энергии, который вы столь решительно ведете к славному будущему.

Другой был произнесен канцлером Гитлером, на этот раз целиком по-немецки:

– Наша взаимная дружба является не только залогом безопасности наших народов, но также гарантирует всеобщий мир. Думая об этом, я поднимаю бокал и пью за процветание вашего королевского и императорского величества, ее величества королевы-императрицы и всего королевского дома, а также за успехи и процветание всей великой итальянской нации.

Год спустя началась война, а через пять лет Виктор-Эммануил тайно бежал из Рима, опасаясь мести своего союзника по оси, Адольфа Гитлера. Его бегство нанесло итальянской монархии такой же смертельный удар, какой отъезд Вильгельма II в пульмановском вагоне в Голландию в свое время нанес немецкой концепции монархии. Уезжая, Виктор-Эммануил, должно быть, вспоминал банкет 4 мая 1938 года, на котором обе стороны клялись в вечной верности друг другу – кто знает? Я уверен только в одном – донне Виттории не удалось вновь пережить маленькое эротическое приключение, которое выпало на ее долю во время визита кайзера и его наследника: «Наследник с самого приезда в Рим самым невинным образом ухаживал за мной. На описываемом вечере, проходя мимо меня, он прошептал: «Весь вечер в моем шлеме пролежала роза, которую мне очень хочется подарить вам. Не кажется ли вам, что сейчас самый подходящий для этого момент? Пожалуйста, возьмите ее побыстрее, только, ради бога, сделайте так, чтобы мой отец ничего не заметил!» Роза перешла в мои руки, и никто этого не увидел».