Николай Крылов - Сталинградский рубеж

Под конец Чуйков разрешил пленным задать вопросы ему. Кто-то спросил, что их ждет дальше. Получив краткое разъяснение условий содержания в плену, все удовлетворенно и, кажется, с облегчением закивали.

Потом генерал Пфеффер (старшим из пленных оказался он, прослуживший в вооруженных силах Германии сорок с лишним лет) попросил, если это возможно, сообщить, где находился командный пункт 62-й армии до 19 ноября - на правом берегу или за Волгой. Чуйков назвал точное место КП. Пфеффер произнес сквозь зубы:

- Сожалею, что мы не верили своей разведке...

Пленных отправили в штаб фронта. Сопровождать их выпало старшему лейтенанту Семикову. Генералы проявили при посадке в машины большую озабоченность тем, как бы не пропали их чемоданы.

Комсомолец Михаил Портер был награжден орденом Ленина. Командарм присвоил ему звание младшего лейтенанта. Парень был из Керчи. В год Сталинградской победы ему исполнялось двадцать лет. А повоевать уже успел и под Одессой, и в Крыму.

* * *

В центральной части города, к югу от Мамаева кургана и армейского КП, стало тихо. Автоматные очереди или разрывы гранат, доносившиеся из отдельных кварталов или оврагов, в счет не шли. Это приводились в чувство, а если не помогало - истреблялись обнаруженные при прочесывании местности последние фашисты, не сложившие еще оружия.

Но северная группа противника, значительно более крупная, чем южная, и удерживавшая гораздо большую территорию, продолжала упорствовать. Дать ей приказ о капитуляции Паулюс отказался. О том, что сам он и вся южная группа сдались, командованию северной было сообщено по радио и прочими доступными средствами.. Из многих точек переднего края вещали об этом наши "рупористы" (журнал боевых действий напоминает: в течение 31 января - 87 передач на противника, в том числе два выступления пленных). Допускаю - не все немцы были в состоянии сразу поверить тому, что они слышали.

Так или иначе, в заводском районе не прекращались упорные бои.

Насколько трудно давалось нам тут продвижение вперед, можно видеть из плана боевых действий армии на 31 января. Вот какие ограниченные задачи приходилось ставить основным соединениям:

- дивизия Горишного с приданными батальонами 92-й стрелковой бригады, используя цех № 32 как исходную позицию, выходит в центральную часть завода "Баррикады" и на улицу Прибалтийскую - на соединение с частями 156-го укрепрайона (уровцы, единственный наш резерв, тоже были введены в наступление);

- дивизия Соколова с одним полком 13-й гвардейской, атакуя противника в юго-западной части "Баррикад", соединяется правым флангом с частями Горишного и тем самым завершает окружение узла сопротивления на Стальной улице - хлебозавода;

- дивизии Родимцева и Гурьева, действуя совместно, выходят на Центральную улицу...

Даже на крупномасштабном плане города такое продвижение выглядит незначительным. И могу добавить, что не все намеченное удалось за день выполнить. Гвардейцы Гурьева смогли, например, пробиться на Центральную улицу лишь на следующие сутки.

Дабы ускорить разгром несдающегося врага и избежать лишних потерь с нашей стороны, командование фронта подготовило на утро 1 февраля огневой налет особой мощности - настоящую огненную бурю.

По общему фронтовому плану действовала и артиллерия нашей армии. Но две армии, охватывавшие северный котел с других направлений, особенно 65-я армия Батова, располагали гораздо большей ударной силой. Как засвидетельствовал в своих воспоминаниях маршал артиллерии В. И. Казаков, на 6-километровом участке к западу от заводского района было сосредоточено более 170 стволов на километр - по тем временам плотность просто небывалая.

Могучий удар артиллерии и "катюш" подкрепили бомбардировщики и штурмовики 16-й воздушной армии. "Ну, теперь уж все!" - слышал я и по телефону с наших НП, и от товарищей по штабу, выходивших осмотреться на выступ береговой террасы.

Концентрация огня действительно была из ряда вон выходящей. К северу от "Красного Октября", в направлении "Баррикад" и Тракторного, все клокотало от несчетных разрывов. И в последующие часы командование северной группы противника, по-видимому, начало терять контроль над своими войсками. Вопрос о капитуляции отдельные части решали самостоятельно. На некоторых участках немцы выкинули белые простыни сразу после 15-минутного огневого налета.

Но об этом мы узнали потом. Перед фронтом нашей армии ничего такого пока не происходило. В плен сдавались, однако, еще не гуртом: за весь день 116 человек. Так что говорить "теперь уже все" оказалось рано. Армии в целом 1 февраля удалось отвоевать лишь чуть-чуть больше пространства, чем накануне. Правда, уже меньшей кровью. Наши потери - 42 убитых, 105 раненых были наименьшими за много дней.