Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Но до этих печальных событий еще почти десять лет, а пока все радужно, все успешно, все весело. И жизнь бьет ключом, причем совсем не гаечным, и совсем не по голове!

1982 начался однообразно — наука, новые изобретения, статьи, издание книги «Инерция» и написание автобиографической книги «В поисках энергетической капсулы». Несколько хоздоговоров, постоянные процентовки, отчеты, испытания. Лекции, курсовые и дипломные проекты. Научная работа со студентами — Сашей Серхом, Володей Сергуниным, Юрой Рямовым, Сашей Емелиным. Организовали при институте «Клуб изобретателей», председателем которого назначили меня. Где время бралось — ума не приложу!

Вечерами, а в среду, субботу и воскресенье — и днями — мои любимые дамы. Всем — забота, внимание, любовь. «Всю неделю вкалывал и вот сегодня вырвался, наконец, и к тебе!», — этой фразе они почему-то верили. Кроме Оли, которой уже стал надоедать постоянный состав «сводных сестер», и которая советовала мне обновить его. Я же им был очень доволен, и все бегал по заветному кругу.

Когда я впервые посмотрел фильм Эльдара Рязанова «Осенний марафон», я частично узнал в его герое себя. Но — мне бы его заботы! У него и баб-то было в три с половиной раза меньше, и хоздоговоров не было, и научную работу он вел хилую, да и то — сроки срывал! Мою «двужильность» я объяснял спортивным прошлым, а также умением все делать быстро. «Бис дат, кви цито дат!» (латынь — «вдвойне делает тот, кто делает быстро!»).

Статья занимала у меня не больше дня; изобретение — тоже, оформлением занимался Саша, заявки подавал я, в основном, с ним. Книгу «Инерция» я писал около месяца, но много времени ушло на работу с редактором и художником. Отчеты по хоздоговорам — все оптом писал примерно недели две. А остальное — это каждодневная жизнь и текущие заботы, победы и поражения. И не знаю, выдержал бы я такую моральную нагрузку, если бы ни сильнейшая релаксация с моими любимыми дамами! Будь она одной, хоть Мэрилин Монро, надоела бы тут же! Даже с моей любимой Витольдовной, которая скучать не давала, месяца не выдерживал, что в отпуске, что дома.

Случилось в этом году так, что муж Маши должен был приехать в конце мая, и быть в Москве аж до конца августа (он брал отпуск обычно на лето). Тамара-маленькая отправилась в пионерлагерь, расположенный в селе Ивановское, что возле известной теперь своими водами и водками Черноголовки. Лику муж забрал в санаторий в начале июня. Оля в это же время отправлялась отдыхать с тетей и ее семьей. Тамара Ивановна, как обычно — на Чегет, и осталась в Москве у меня только мисс Витольдовна. Кстати, дочку она тоже отправляла в конце мая в пионерлагерь.

А к тому времени почему-то моей мисс приспичило стать мисисс — «Уж, замуж, невтерпеж — пишутся через — ж без мягкого знака» — как написано в учебнике по грамматике русского языка. Да и я стал подумывать — не жениться ли мне в очередной раз. Женщина она красивая, умная и хозяйственная, правда, стервозная немного, но это, решил я, с замужеством пройдет. Поэтому, получив от дам тайм-аут как минимум на месяц, а как максимум — на три, я решил предложить Витольдовне вариант. Поживем, дескать, вместе июнь, а в начале июля поедем в Сухуми, где я познакомлю ее с мамой и детьми, как мою невесту. Я даже письмо об этом маме написал и показал Витольдовне. Она подумала, согласилась, и я переехал жить к ней.

Что такое переехал? Забрал пару рубашек, всякую мелочь, рукописи — как раз портфель и набрался. Стали жить-поживать, но добра не наживать, ну почти, как муж с женой. Правда, иногда я видел кошмарный сон, и просыпался весь в поту от ужаса. Меня патологически пугал вариант, где я путаю дни недели и дам, «приписанных» к этим дням. Но потом привык. А вот Тамара, так и не смогла привыкнуть спать вместе. Стоило мне во сне повернуться, или не дай Бог, всхрапнуть (вообще, мне никто об этом не говорил, кроме Витольдовны), как Тамара просыпалась и пыталась перейти в детскую комнату.

Но это полбеды. А сама беда состояла в том, что я привык к определенному режиму сексуальной жизни, и этим замучил бедную Витольдовну. Как пелось в частушке времен кампучийской революции и коммунистического зверя-диктатора Пол Пота: «Загребу, замучаю, как Пол Пот Кампучию!».

Она сперва держалась из последних сил, а потом взмолилась.

— Не могу столько! И как ты только раньше всю неделю воздерживался?

Я объяснял непонятливой мисс, что я держался потому, что спал в постели один, а теперь, с такой красивой женщиной спать раздельно — преступление! Мы что, для того пожениться хотим, чтобы спать врозь? — задавал я Витольдовне провокационный вопрос.