Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Но если гостья даже после такого знакомства сразу же не убегала, я демонстративно выдергивал подушки и снимал колпак. Гостья была счастлива от такого преображения и уже точно оставалась на ночь. Однако, желая сохранить семью и оградить молодую жену от явного разврата, я все-таки уговорил Моню больше не приводить для меня дамочек. А для себя он и не хотел никого, потому, что любил Олю. Вот так мы и жили.

Между тем, в мае месяце у меня произошла встреча, сыгравшая решающую роль в моей жизни. Я всегда хотел иметь дома кошку, особенно сиамскую, просто мечтал об этом. Но куда бы я ее раньше привел? В общежитие — нельзя. К Тамаре Федоровне — тоже. А в моей квартире в Курске было не до этого — или скандалы, или пьянки, или криминальный интим. Наконец-то я заимел большую квартиру и настала пора заводить кошку.

В ИМАШе в соседней лаборатории работала женщина по имени Инна. Она общалась с Лорой и часто заходила в комнату, где бывал я. И когда речь зашла о кошке, Инна сообщила что, у ее подруги Тамары (меня насторожило это имя и, как оказалось, не зря!), как раз имеется породистая сиамская кошка. Кошку эту оставила Тамаре ее подруга, надолго уехавшая за рубеж работать. А создание это (имеется в виду кошка) беспокойное, за ней требуется тщательный уход. И Тамара хотела бы передать ее еще кому-нибудь «в хорошие руки». Инна созвонилась с Тамарой, которая работала в Президиуме Академии Наук СССР, и после работы мы пошли на встречу с ней. По дороге Инна рассказывала:

— Ты не думай, что если Тамара работает в таком месте, то она — академик или другой большой начальник. Она — сотрудница библиотеки, получает очень мало, живет с дочкой, и на кошку у нее денег не хватает. Правда, дочка живет у бабушки, а с мужем Тамара в разводе, так что тут у тебя может быть личный интерес и помимо кошки!

Инна рассказала, что Тамара по национальности болгарка, так как отец ее болгарин, хотя и москвич. Он тоже в разводе с матерью Тамары, в общем, коллектив в ее семье — женский.

Тут мы подошли к станции метро «Ленинский проспект», и у входа я увидел худенькую, небольшого роста девушку — смуглую, с темными волосами и глазами. «Точно — болгарка!» — подумал я и оказался прав — это действительно была Тамара. Губы у нее были полные, яркие, а форма глаз — «а ля Людовик 14». То есть такая, когда у носа углы глаз приподняты, а у висков — опущены, иными словами «раскосые наоборот».

Эта «мышка» подошла к нам и тоненьким детским голоском поздоровалась.

— Оля выглядит школьницей, но хоть голос имеет низкий, — подумал я, — а у этой, что внешность, что голос — начальная школа. И как такая может еще и дочку иметь, непонятно! Мы пошли по улице Вавилова и скоро подошли к дому Тамары. Жила она на четвертом этаже, лифта не было, потолки высоченные — аж запыхались, пока поднялись.

По дороге мы с Инной зашли в магазин и я, по ее совету, купил бутылку марочного коньяка. «Тамара пьет только хорошие коньяки!» — предупредила Инна.

Квартира оказалась коммунальной. Тамара жила ближе всех к входной двери, ее комната стеной выходила на лестничную клетку. Обстановка в комнате напомнила мне былую комнату Оли на Таганке. Присутствовал, правда, шкаф с дверцей, выпадающей каждый раз, когда его открывали.

Нас встретила красивая сиамская кошка; она промяукала пару раз басом и лениво пошла к кормушке, где лежало несколько небольших нетронутых рыбин. Кошка тосковала по хозяйке, почти не ела и вела себя беспокойно. Звали кошку Мелиской.

Животное мне понравилось, и мы решили «отметить» его передачу мне. Открыли коньяк, разлили по стаканам, а закусывать… оказалось нечем. Не было даже кусочка хлеба или рафинада. Тамара стала отбирать рыбу у Мелиски, но кошка возражала.

«Ни сам — гам, ни людям не дам!» — кошка шипела, царапалась, но свою рыбу не отдавала. Насилу отобрали, и Тамара быстро отварила ее. А я держал кошку на руках и уговаривал ее успокоиться. Рыба-то все равно останется здесь, когда сама Мелиска уедет со мной. Так что зря она борется за свою еду. Но кошка царапалась и покусывала меня за руку.

Наконец, Тамара принесла рыбу, и мы выпили за передачу Мелиски. Коньяк с кошачьей рыбой — это что-то новое, но пошло ничего. Я запихнул Мелиску в авоську и понес ее на улицу. Там остановил такси, и мы с кошкой поехали к Моне в Фили. Ибо я предполагал до окончания ремонта подержать Мелиску у Мони.

Моня в восторге не был, тем более Мелиска буянила — она прыгала на шкафы, орала басом, царапала все и всех вокруг. В довершение всего она «сходила» прямо на Монино одеяло, и взбешенный Моня потребовал экстрадиции Мелиски.