Дмитрий Лихачёв - Я вспоминаю

Поэтому знание богослужения, знание церковнославянского языка или арабской письменности и пр. обязательно для серьезного искусствоведа, изучающего искусство того или иного народа нашей страны.

Понятно, что чисто музейного ознакомления с религиозными культурами явно недостаточно как для верующего, так и для неверующего. Впрочем, говорят, что крупнейший русский египтолог академик Б. А. Тураев верил в египетских богов. Я, впрочем, в этом сомневаюсь: уж слишком тесно связана религия Древнего Египта с египетской землей и ее историческими событиями.

Вот почему каждого культурного человека, независимо от его верований, крайне возмущает ужасающее состояние тысячи отечественных храмов. Древние культуры нашей страны для нас святыня. И опять-таки скажу — все равно, верующие ли мы или атеисты. В какой-то мере мы все верующие: мы верим в культуру, в ее бессмертные ценности.

Поэтому многие деятели нашей культуры — и я в их числе — подписали письмо-обращение, напечатанное недавно в «Литературной газете», о возвращении памятников церкви церковным организациям. Обращение короткое, а потому требующее разъяснений, дабы не воспользовались им люди, руководствующиеся только крайними решениями и не заботящиеся о сохранности и доступности памятников. Это заставляет меня объяснить свою позицию в этом очень сложном вопросе и обратиться ко всем с просьбой серьезно обсудить его в печати.

Храмы, молитвенные дома и монастыри, используемые не по своему назначению и не являющиеся музеями, безусловно, должны быть возвращены религиозным организациям — христианским, мусульманским, иудейским, буддийским. Но только по требованию верующих и церкви. Я не могу себе представить, что те тысячи храмов, которые уничтожались семьдесят лет, переданные церкви в их полуразрушенном состоянии, могли бы быть сразу ею восстановлены. Эта единовременная передача повела бы к еще большему их разрушению. Следовательно, передавать необходимо, но только по требованию верующих и с их обязательством восстанавливать наши религиозные святыни и хранить.

Храмы и монастыри, в которых организованы достаточно серьезные музеи, не оскорбляющие при этом религиозных чувств верующих, могут оставаться за музеями, под их наблюдением, но я допускаю, что в них могут совершаться религиозные службы — постоянно или время от времени, как это делается во многих храмах мира (Сан-Марко в Венеции, Нотр-Дам в Париже и т. д.). Ежедневная служба совсем не обязательна. Вспомним, что в новгородской церкви Николы на Липне конца XIII в. служба совершалась раз в году, во всемирно известной церкви Покрова на Нерли — два раза в год и т. д. Думаю, что такое двойное использование храмов не повредит им, а в иных случаях даже улучшит их содержание. Во всяком случае, алтарь Успенского собора в Московском Кремле перестанет использоваться как своего рода кладовая. Но надо проявить крайнюю осторожность, если будут совершаться службы в церкви Василия Блаженного на Красной площади. Храм этот был построен как памятник, помещения в нем очень тесные. Служба в нем привлечет тысячи любопытствующих. Думаю, что там могли бы совершаться только заупокойные службы по жертвам необоснованных репрессий.

Что касается икон и церковной утвари, находящихся в настоящее время в музеях, и особо ценимых книг в наших библиотеках, то передача их может совершаться в исключительных случаях и, разумеется, с согласия библиотек и музеев, где они хранятся.

Необходимо понять, что всякого рода преобразования музеев, их разделение или слияние, как правило, нарушают сложившуюся систему, ведут к пропаже вещей и к путанице, особенно если исследователи ищут необходимую им вещь по ссылкам в научной литературе, по сложившимся каталогам и картотекам. Я решительно против того, чтобы иконы, требующие внимательного наблюдения реставраторов, исследователей и специального режима хранения, под влиянием момента, по сиюминутным соображениям передавались церкви. Передача в музеи церковных произведений и икон совершалась всегда и во всех странах. Вспомните, что итальянская живопись на дереве XIII–XIV вв. (так называемая «византинизирующая») — это иконы. Часть своих церковных ценностей католическая церковь держит не в храмах, а в Музее Ватикана… Примеров можно было бы найти тысячи. Приведу русские примеры.

С середины XIX в. существовал Музей Академии художеств, называвшийся Христианским Музеем, или Музеем православного иконописания. Хранители музея А. М. Горностаев и В. А. Прохоров способствовали собиранию предметов древности из новгородских монастырей и церковных хранилищ: амвон 1533 г., фигуры «старцев» — скульптурные изображения, снятые с крышек рак. И это с разрешения просвещенных церковных властей. Было много и частных собирателей, особенно среди иконописцев и реставраторов. Когда был открыт Музей Александра III, то в нём сразу было создано отделение христианских древностей. Частные лица, религиозные организации продавали и дарили музею иконы и церковную утварь.