Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

Молодой форвард, говоривший, как вы помните, в канун возвращения Стрельцова о непреодолимых сложностях, ему предстоящих, переведенный тренерами с приходом прежнего центрфорварда на правый край, тоже взял себе на память одну из фотографий. Он сидел на кровати Стрельцова, вертел в руках его бутсу, приложил ее зачем-то к своей ноге, словом, держался младшим братом, гордым от того, что причастен к делам старшего брата…

Первую игру в Москве торпедовцы играли против куйбышевских «Крыльев Советов». Матч не из центральных. На него шли в основном увидеть Стрельцова.

Какое-то время игра словно обтекала его — для большинства было пока неуловимо его в ней участие.

Стрельцова рассматривали как бы отдельно от общего рисунка торпедовской игры.

А он, казалось, не спешил вписаться в этот рисунок.

Не проявлял видимой активности, что свойственно было ему и прежде. Но при дебюте в новых обстоятельствах можно бы ожидать от вернувшегося Стрельцова большего рвения.

Выглядел он потяжелевшим. Новой пластики его движения по полю мы еще не различали; не умели оценить.

Но никакой скованности в действиях его не замечалось — Стрельцов как будто и не уходил с этого поля. По ходу матча с «Крылышками» иногда возникало сравнение его с человеком, вернувшимся домой, где до странного ничего не изменилось. Для полной привычности обстановки не хватало только его самого.

…Вдруг у линии штрафной площадки противника он, как бы оступившись, поскользнувшись внезапно, пяткой прокинул мяч на удар Валентину Иванову, И через мгновение, не взглянув даже вслед мячу, с бильярдной виртуозностью вонзенному в угол ворот, Иванов бросился к Стрельцову и ладонями сжал его раздвинутые улыбкой щеки.

В последний раз они играли на этом поле вместе тоже в начале сезона — восемь лет назад против сборной Англии. И гол тоже забил тогда Иванов.

Первый свой гол по возвращении Стрельцову долго не удавалось забить. На ударных позициях он действовал без особого азарта. Отдавал великолепные пасы, был предельно изобретательным и доброжелательным партнером. Но как ни поворачивай разговор, какие ни делай исключения для Стрельцова, от центрфорварда ждут гола. В противном же случае…

Интересно, что когда Стрельцов, наконец, начал забивать (в итоге-то он в тот год забил мячей больше всех торпедовских форвардов) голы, он никогда не старался выглядеть записным бомбардиром.

На динамовском стадионе «Торпедо» играет с одесским «Черноморцем» (любопытная деталь: за одесситов выступал Валерий Лобановский — лучшие сезоны этого запомнившегося многим нападающего, всего на два года моложе Стрельцова, в киевском «Динамо» пришлись на время, когда торпедовский лидер в большом футболе отсутствовал). Стрельцов уже вполне освоился, однако результативностью не поражает. Он забивает первый гол с близкого расстояния, но с достаточно острого угла. Через какое-то время в ворота «Черноморца» назначен пенальти Стрельцову предлагают пробить (Иванов, который обычно бьет пенальти, в этой игре не участвует, за капитана Валерий Воронин) — партнерам хочется снова видеть его бомбардиром. Он бьет несколько общо — вратарь отражает мяч. Стрельцов спокойно дожидается, пока мяч, как по заказу, оказывается вновь у его ног и повторным ударом под перекладину забивает все-таки гол. Но и в первом, и во втором случае — никаких эмоций по поводу случившегося. Так нужно — так и будет.

Пожалуй, в первом круге сезона шестьдесят пятого года Стрельцов не оправдывал надежд большинства. Но Стрельцова ли в том упрекать? Он ведь был из тех игроков, что ведут за собой не одних партнеров, но и зрителя.

Зрителя он вел зачастую в еще не привычное ему, не известное.

С каждой следующей игрой в том сезоне Стрельцов приучал нас к новому стилю своей игры, менявшему, естественно, и весь стиль торпедовской игры, вернее, развивал этот стиль в сложившихся для него и для команды обстоятельствах.

Он, может быть, и сам того не желая, приучал нас, прививал нам вкус к новому зрелищу футбола — зрелищу, вполне возможному лишь при его участии.

И не случайно, что раньше спортивных журналистов о новом качестве игры вернувшегося в строй Эдуарда Стрельцова написали кандидат искусствоведения в газете и балетный критик в журнале «Театр».

Стрельцов был интересен всем и помимо результата — его влияние на ход игры захватывало, независимо от того, чем закончилась игра.