Эдуард Стрельцов - Вижу поле...

В сорок третьем, кажется, году он приезжает на побывку с фронта. С ординарцем. У отца образования четыре класса, на войну он уходил рядовым. А стал офицером разведки.

«Отец у тебя везучий», — говорит мне ординарец. И рассказывает, сколько «языков» притащил на себе отец. На нем же самом ни одной царапины — и так всю войну.

Проходит время — мне уже семнадцать лет, я уже за мастеров играю. Мы встречаемся с отцом в Ильинке. Он приехал хоронить деда.

Дед был фрезеровщиком на «Фрезере», а отец там же до войны — столяром. Золотые руки были у обоих — отец всю мебель дома сделал сам.

И вот в Ильинке опять, как когда-то в Перове, конфликтная ситуация. Кто-то лезет на отца с топором. Я, здоровый уже парень, пугаюсь за отца — он же убить может топором папу. «Что ты, — успокаивает меня отец, — мне его топор…» И, как тогда, закуривает…

Перед самыми ответственными матчами, перед самым началом игры мне всегда хотелось закурить. Тренеры сердились, запрещали. Они ведь не знали, что мне всего-то навсего надо было, наверное, ощутить себя похожим на отца…

Жена моя Раиса — я женился в шестьдесят третьем году — никогда не была болельщицей футбола.

За меня как за футболиста не болела, почти не ходила на матчи, когда я играл, и на матчи Игоря ее не затащишь — некогда ей. Моя мать, например, сначала на мои игры ходила, теперь не пропускает матчей Игоря. А Рая — нет: «У меня своя работа, мне не до футбола…»

Она работает в ЦУМе уже четверть века. У нее две сестры — тоже люди серьезные. Галина — это она мне помогала во втузе — закончила десятилетку с серебряной медалью, сейчас преподает на математическом факультете МГУ, а Надежда и вовсе отличница, золотая медалистка.

Жили и росли они на Автозаводской, но вот как-то футбольные переживания их не коснулись.

И я, прямо скажу, не в претензии.

Очень рад, что они — особенно, конечно, Рая — такие, какие они есть.

Раисе важнее всего, чтобы мы с Игорем были сыты, одеты, обуты. Она освободила нас от множества домашних дел, полностью руководит нами в быту. Можем ли мы требовать, чтобы она еще в футбольные заботы вникала?

Футбол, как я уже здесь столько раз говорил, забирает себе человека целиком, если подходишь к нему серьезно. Поэтому далеко не все футболисты счастливы в семейной жизни Молодость проходит на сборах, в тренировках, в волнениях перед очередной важной игрой. Потом футбол заканчивается — почти всегда это происходит внезапно, как себя к этому ни готовишь. Ощущаешь пустоту и одиночество. И в семье — тоже. Поскольку все как-то было не до семьи, на домашние дела времени не хватало. И нередко — и футбола больше нет, и семья распадается. А винить вроде бы некого, кроме себя самого.

Мне же вот повеяло — при всей моей страсти к игре, при всем моем отношении к футболу были и остались у меня тылы. Семья и дом мой, благодаря прежде всего Раисе, прочны и надежны.

Когда стало доподлинно известно, что в сезоне 1965 года Эдуард Стрельцов вновь появится в составе московского «Торпедо», когда сроки ожидания конкретизировались и ушедшее в легенду потребовало немедленного сопоставления с действительным положением вещей и расстановкой сил вполне реальной, тревожное волнение сразу же почувствовали даже те, кто, увидев Стрельцова в играх за первую мужскую команду автозавода, утверждали, что торпедовский лидер прежних лет проявит себя в лучшем виде.

Никто еще не возвращался в большой футбол после восьмилетнего перерыва — не было еще никогда ничего подобного.

Кроме того, Стрельцов просто обязан был вернуться именно тем Стрельцовым, которого все и ждали, — игроком, которого так не хватало все эти годы нашему футболу.

Чудо самого по себе возвращения после подобного перерыва оказалось бы в данном случае недостаточным.

Необходимо было чудо возвращения вперед — иначе кто же мог поручиться, что Стрельцов вновь будет лидером?

Правда, поговаривали, что тренер московских торпедовцев Виктор Марьенко в беседах с автозаводским начальством уверял: будет в команде Стрельцов — шансы «Торпедо» на первое место станут совершенно определенными.

Но приходилось мне, например, слышать от молодого форварда «Торпедо», появившегося в основном составе на центральных ролях примерно в возрасте Стрельцова, и такое суждение: «Эдик на сто голов выше меня, но так, как я, он сейчас не сыграет. При нынешней плотной игре защиты он в штрафной площадке не развернется, не успеет никого из защитников пройти…»