Святослав Логинов: Моя публичка

С томом подмышкой я ринулся в Отдел рукописей.

Библиограф отдела внимательно осмотрел мою находку, переписал данные о книге на карточку и со вздохом произнёс:

— Отнесите книгу на место. Если бы здесь было хотя бы десятка два листов, я постарался бы найти сотрудника, чтобы сделать описание, а одна страничка…

Должно быть, вид у меня был самый идиотский, потому что библиотекарь вдруг начал объясняться:

— Видите, тут деревянная доска и потому подклеен только один листок, а если переплёт кожаный, то внутрь вкладывали картонку или просто пачку бумаги. Но бумага была дорогой, поэтому туда пихали старые корректуры, черновики, обрывки рукописей… Во время реставрации мы всё это находим; каждый год десятки находок. Иногда очень интересные вещи попадаются, и нет никакой возможности обработать их как следует. Где уж тут заниматься одним листочком.

Огорошенный я побрёл обратно в зал. Вот тебе и сделал открытие! То есть, открытие, конечно, есть, да не про нашу честь. Слишком мы бедны и потому вынуждены разбрасываться сокровищами.

Бывает так: выписываешь требование на книгу и наврёшь шифр, или библиотекарь что-нибудь перепутает, и получаешь вместо заказанной монографии «О водороде в органических соединениях», весьма занимательное, но абсолютно тебе ненужное сочинение «Рациональное разведение пчёл в Саратовской губернии». Обычно такие сюрпризы раздражают, но иногда…

Благодаря подобной случайности легла на мой стол книжечка «Стахановцы рыбной промышленности». Издание тридцатых годов, серая мягкая обложка — всё как полагается. Мог ли я сдать эту книгу, не пролистав хотя бы бегло? Однако беглого просмотра не получилось, моё внимание привлёк отрывок, в котором некий обвальщик рассказывал, как ему удаётся выполнять план на 250 %. Цитирую по памяти: «Всё дело в правильной организации труда. Перед началом работы я наливаю рыбницу до половины тузлуком, осторожно опускаю туда зюзьгу и лишь затем начинаю заполнение». Фраза поразила меня обилием терминов и полной невозможностью понять, каким же образом достигается столь значительный эффект. Совершенно случайно я знал, что обвальщик потрошит и разделывает свежую рыбу. Что такое рыбница — ясно из контекста, тузлук — это крепкий раствор соли. Значит, секрет заключается в зюзьге.

Бросил все дела, пошёл в Центральную Справочную библиотеку (есть такая служба в Публичке). Просмотрел кучу толковых словарей — нет зюзьги. У Даля нашлась «зюзька» — поросёнок, в других словарях и этого нет. Академические словари — молчание; специализированные издания пищевой промышленности — пустота; сборники нормативных документов рыбной промышленности — ни слова. Нет на свете никакой зюзьги, и никто не сможет выполнить план по обвалке рыбы на 250 %.

Жгучая тайна зюзьги несколько лет не давала мне покоя. Я рылся в справочниках, совался в толстые труды, опрашивал друзей и знакомых и, наконец, получил ответ. Однажды среди ночи меня разбудил телефонный звонок.

— Я нашла её! — радостно кричал голос одной моей приятельницы.

— Кого? — со сна я ничего не мог понять.

— Зюзьгу! У меня брат двоюродный на сейнере работает, он из Мурманска приехал, и я у него спросила, что такое зюзьга. А он говорит, что никакой зЮзьги нет, а есть зюзгА.

Так я узнал, что зюзьгА (с ударением на последнем слоге) — это большой сачок, которым вычерпывают из трала пойманную рыбу. Умелец-обвальщик приспособил этот инструмент, чтобы разом вынимать из рыбницы всю разделанную рыбу, а не шарить руками в тузлуке, вылавливая рыбины по одной. Секрет оказался прост.

И всё-таки мне почему-то жаль, что нет больше загадки таинственной зюзьги.

Каталоги Публичной библиотеки — это особая песня. Речь идёт не о тех ящичках и кубах, что стоят в каждом зале и носят гордое звание подсобных каталогов. Речь идёт о немалых помещениях, сплошь заставленных каталожными кубами, где хранятся сотни тысяч и миллионы карточек. Я знаю в Публичке три огромнейших каталога, без которых был бы невозможен никакой библиографический поиск.

Первый из них — Читательский каталог, расположенный в круглом зале и продолжающийся в коридоре, ведущем к участку ксерокопирования и залу Основного русского фонда. Каталог этот весьма неполон, содержит данные о книгах с 1930 года, и беспорядок в нём царит ужасающий. Иные карточки поветшали до того, что трудно разобрать, что на них написано, некоторые не держатся на штыре и готовы вылететь и потеряться. Невнимательные читатели то и дело пихают вынутый ящик в первое попавшееся гнездо, создавая кучу работы сотрудникам и массу неудобств себе самим.