Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-2

Я снял со своей руки другие часы и хотел дать их Тане, но она отказалась, сказав, что у нее есть другие часы. Надев часы на руку, я сказал Тане шутя: «Ну, Таня, ты же и поправилась. Смотри, как часы на руке болтаются». «Нет, это ты похудел», — ответила она.

24 мая было собрание офицеров с генералом фон Паннвицем, на котором были представители английского командования. На собрании от нашей группы был есаул Трошин, который сообщил нам очень ободряющую новость. Генерал фон Паннвиц сказал офицерам, что английское командование предложило ему как немцу уйти от казаков и идти в лагерь военнопленных для немцев, но он отказался. И он заявил казачьим офицерам, что казаков он не бросит и будет вместе с ними разделять их судьбу. И его еще раз выбрали Походным Атаманом.

В тот самый день (24 мая) вечером я ехал на своей машине к Тане на свидание и т. к. я опаздывал, то ехал довольно быстро. Дорога была узкая, и когда я въехал на горку, то заметил за горкой обрыв, а за ним — большая открытая немецкая военная машина, которая быстро шла мне навстречу. Я начал тормозить ногой и рукой, но мои тормоза совсем отказали. Встречная машина, увидев меня, остановилась сбоку дороги. Не успев затормозить, я влетел в яму с водой и грязью обрызгал эту машину. Я выскочил из машины. В машине сидел, улыбаясь, генерал фон Паннвиц, один офицер и шофер. Я стал смирно, взял под козырек, хотел было оправдаться, но генерал фон Паннвиц сказал по-русски: «Ничего, ничего, продолжайте». Это я первый и последний раз видел своего, теперь легендарного, командира Корпуса генерала фон Паннвица. 26 мая его арестовали англичане.

25 мая нам приказали двигаться на новое место в направлении Вайтенсфелда. За 10 метров до перевала горы моя машина отказала. И не только тормоза, но и муфта сцепления совсем сгорела. Я задерживаю всю колонну, подводы ехать не могут, т. к. дорога узкая. Казаки пешком и верхом обходят, а обоз весь стоит. На самом верху перевала стоит двухэтажный дом. Собралось человек 10 казаков и машину втащили прямо во двор большого дома. Хозяина дома не было. Володя Милорадов и Коля Чуб взяли свои вещи из машины, положили на какую-то повозку, а сами пошли пешком. Я им сказал, что буду ожидать хозяина дома и что я их догоню.

Пришел хозяин и я предложил ему машину. Он спросил цену, но я ему сказал, что бесплатно, только с условием, чтобы сохранил оружие, которое находится в машине. Хозяин был очень рад. Начал угощать меня яблочным соком и копченым салом.

С собой я взял два пистолета с запасными патронами и две ручные гранаты, а все остальное хозяин понес в сарай. Мы с ним дружелюбно распрощались. Я пообещал, что скоро увидимся.

На подводу я положил чемодан, рюкзак и граммофон, а сам с другими казаками пошел пешком догонять остальных. Ночь нас застала высоко в горах, утром мы начали спускаться вниз к шоссейной дороге около местечка Сирниц. На шоссе я встретил сослуживца еще по Белграду — Колю Сомополенко. Он по старой привычке приклеился ко мне. Недалеко от шоссе мы устроились у бедного бауэра. Он и его жена приняли нас дружелюбно, но т. к. места в доме было мало, они сказали, что мы можем ночевать под крышей, где находится сено. Мы охотно согласились.

Немедленно я послал Колю С. в разведку, т. к. он был специалист по этому. Коля сообщил, что штаб 1-й дивизии находится в горах в двух километрах от нашего дома. Там он встретил нашего старого сослуживца Колю Быкова с женой. Меня это обрадовало, т. к. мы сможем узнавать все новости через него. Так и было.

К вечеру мы увидели Васю Чеботарева, он ходил по бауэрам покупать еду. Он нам сообщил, где находится дядя Коля со своим ЗИСом, и где все остальные. Днем мы заметили, как по шоссе мчался полным галопом всадник то в одну сторону, то в другую. Коля позже узнал, что это были связные курьеры из штаба дивизии, которые рассылались по полкам.

Вечером 26 мая в субботу я и Коля по лестнице залезли под крышу и закопались в сено. Уставшие и измученные, согревшись в сене, мы крепко заснули. Перед утром я проснулся, меня трясет. Я был весь мокрый. Коля меня держит за плечо и спрашивает: «Что случилось?» Он сказал, что ночью я кричал. В эту ночь мне приснился страшный сон: якобы НКВД-сты старались втянуть через Кремлевскую стену моего отца и маму, а я с ними долго дрался, удерживая моих родных. Наконец, они втянули моего отца, а маму я удержал…

Раньше я никогда снам не верил, но после этого случая стал верить, т. к. этот сон исполнился. Все было так, как я видел во сне. 27 мая я ходил целый день разбитый, на меня напал какой-то страх. Было какое-то предчувствие, что нас будут выдавать в Советский Союз.