Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4

В другой раз, движимый любопытством, я пересек дорогу и по тропе поднялся к горкому озеру (название его я забыл). У берега озера я увидел палатку с большим Красным Крестом на ней, и когда я проходил мимо нее, меня кто-то окликнул. Я обернулся и, с трудом веря моим глазам, узнал Петю Богачева, врача в этапном лагере при штабе генерала Шкуро в Берлине. Он был все тот же: бодрый и веселый красавец в немецкой офицерской форме с погонами врача, каким я знал его тогда. Здесь он был не один. С ним была очень красивая молодая женщина. Русская. По-видимому, недостатка в продуктах питания они не испытывали. Петя никуда отсюда уходить не хотел. Никаких бед он не предвидел и безмятежно ожидал перемен к лучшему. Боюсь, что, не будучи своевременно осведомленным в своем «райском» убежище о событиях внизу двумя неделями позже, Петя оставался в счастливом неведении, пока его и его подругу не подобрали англичане. Со всеми вытекающими последствиями. Я нигде не встретил его среди уцелевших от выдачи казаков и ничего не услышал о нем позже в беженских лагерях.

Вскоре до меня дошли и другие обрадовавшие меня известия. Я узнал, что примерно на полпути между Тристахом и Лиенцем, где, как нам было уже известно, находился вместе со штабом походного атамана генерал П.Н. Краснов, в деревне Амлах расквартировалось юнкерское училище. На следующий день после получения известия, не теряя времени, я зашагал в Амлах и минут через двадцать был среди моих однокашников. Они рассказали мне об убийстве советским парашютистом-партизаном преподавателя училища полковника Нефедова в местечке Медис, где тогда несла охранную службу 1 — я сотня, и о боевом крещении, которое с честью прошли юнкера училища.

28 апреля та же сотня пришла на выручку полусотне Митрофанова, окруженной итальянскими партизанами в доме, где также находились казачьи семьи и инвалиды, в местечке Оваро. В ожесточенной схватке юнкера выбили партизан из городка. За мужество и сметку, проявленные в бою, два взводных командира сотни — портупей-юнкера Посыпаев и Часнык были произведены в хорунжие. У Часныка пулеметной очередью были перебиты ноги, и он лежал в Казачьем госпитале в Лиенце. Забегая вперед, упомяну, что после отъезда офицеров 28-го мая «на конференцию» англичане забрали хорунжего Часныка из госпиталя и в беспомощном состоянии передали советским властям.

Конечно, в те предъиюньские дни никто из юнкеров и их командиров не помышлял о подобной развязке. На самом деле господствовал оптимизм, убеждение, что наша борьба против сталинской тирании не кончена, и что западные союзники, активные враги большевизма еще со времен гражданской войны, поддержат дело генерала Власова.

Косвенное подтверждение этой уверенности усматривали во внешней корректности англичан, ничем не дававших почувствовать казакам, что последние на самом деле являются военнопленными. Правда, мы должны были сдать наше огнестрельное оружие. Но и это обстоятельство объясняли тем, что мы получим новое более совершенное вооружение. В результате в училище поддерживалась строгая дисциплина, продолжались строевые занятия и поговаривали о досрочном выпуске молодых хорунжих в казачьи полки.

Укрепленный в моей уверенности в будущем, я вернулся в станицу. Оптимизм был и здесь преобладающим настроением. Его обильно источал мой «дядя», все еще не восстановленный в офицерском звании. Его вера в добрую волю цивилизованного западного мира была непоколебимой. Пожалуй, единственным человеком из близких мне тогда людей, который высказывал скептицизм в отношении намерений западных союзников и не рисовал нашего будущего слишком розовыми красками, был П.Г. Воскобойник, навестивший семью в станице. Но он был решительно в меньшинстве.

Помню, незадолго до развязки я отправился в горы повидать Петю Бога- чева в его идиллическом приюте у озера. До сих пор в памяти жива картина: у озера человек 10 англичан, приехавших сюда на военных машинах полюбоваться природой. Тут же конный казачий патруль. Донцы. Двое спешившихся казаков отбивают вприсядку лихой казачок. Англичане смеются и дружно хлопают в ладоши. Ну, чем не «дружба народов?»

А между тем приближались роковые 28-е мая и 1-е июня.

В начале мая 1945 года полки и обозы беженских станиц Казачьего Стана оставили Италию и, перейдя через Альпы в Австрию, протянулись цепочкой вдоль реки Дравы. Далее на восток в районе Обердраубурга в Каринтии к нам примыкали кавказцы.