Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-5

Упакованные вещи пришли позже в отличной сохранности. На станции при погрузке в автомашину его спросили, какие ящики-контейнеры брать в первую очередь, где вещи самые нужные, на первый момент?

— Не знаю, отправляла вещи специальная компания по отгрузке и упаковке. Я им ключ от дома отдал, а сам купил билет и поехал.

Нелегко ему было вновь приспосабливаться к новым условиям жизни. 14 лет ведь прожил в цивилизованном обществе. Первые дни с женой и дочкой ездил проведывать родственников, и обязательно с подарками. Вел себя сдержанно, помнил довоенный террор. Боялся сказать лишнее слово.

Добрые люди еще в Англии подсказали ему не брать в дорогу английских денег. Их в СССР потребуют обменять на русские по официальному курсу, а это, считай, отдать их за так. Накупили они с полячкой уйму вещей, было чем одаривать родню.

Подметили груциновские хуторцы и долго рассказывали друг другу, как они отъезжали на грузовом такси от племянника. Остановился казак Василий возле лесенки, хотел под локоток помочь своей жене подняться в кузов машины. Шарахнулась супруга в сторону, не приходилось ей такое в своей жизни. Дочь тут же поняла ситуацию — и вперед. Помог ей отец взобраться. Потом и жена, поняв свою ошибку, глядя на дочь, воспользовалась поддержкой мужа.

В скором времени после высадки Американских войск во время Второй Мировой войны в Нормандии радио САСШ передало нижеследующее стихотворение, найденное у убитого солдата, личность которого в то время не была установлена. Но так как стихотворение было написано на русском языке, то и солдат этот, принадлежавший к составу русских батальонов, сформированных немцами, очевидно, был русским.

По утверждению бывшего офицера русских батальонов, находившихся в составе немецких войск в Нормандии, Игоря Соломовского, ныне проживающего в Бразилии, в Сан-Пауло, — автором этого стихотворения является убитый в первые же дни по высадке Американских войск унтер-офицер 642 батальона Александр Зацепа. Убит в 15 километрах от Атлантического океана, близ города, названия которого он не помнит, но в этом городе находится церковь, построенная Английским королем Ричардом Львиное Сердце. Другая церковь построена там же супругой короля Ричарда.

Послушай, Боже… Еще ни разу в жизни

С Тобой не говорил я, но сегодня

Мне хочется приветствовать Тебя.

Ты знаешь… с детских лет всегда мне говорили,

Что нет Тебя… и я, дурак, поверил.

Твоих я никогда не созерцал творений.

И вот сегодня ночью я смотрел

Из кратера, что выбила граната,

На небо звездное, что было надо мной,

Я понял вдруг, любуяся мерцаньем,

Каким жестоким может быть обман.

Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку?

Но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь.

Не странно ль, что среди ужаснейшего ада

Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя.

А кроме этого мне нечего сказать.

Вот только… что я рад, что я Тебя узнал.

На полночь мы назначены в атаку.

Но мне не страшно: Ты на нас глядишь.

Сигнал… Ну что ж, я должен отправляться…

Мне было хорошо с Тобой… Еще хочу сказать,

Что, как Ты знаешь, битва будет злая,

И, может, ночью же к Тебе я постучусь.

И вот, хоть до сих пор я не был Твоим другом,

Позволишь ли Ты мне войти, когда приду?

Но… кажется я плачу. Боже мой. Ты видишь,

Со мной случилось то, что ныне я прозрел.

Прощай, мой Боже… иду… и вряд ли уж вернусь.

Как странно… но теперь я смерти не боюсь.

Записал В. Владимиров.

(Перепечатано из журнала «Православное Обозрение» № 31.)

Где бушует холодная Драва

От растаявших выше снегов,

Разыгралась кровавая драма:

Выдавали на смерть казаков.

По приказу вождей-изуверов

И при помощи пуль и штыков,

Сразу выдали всех офицеров,

А потом рядовых казаков.

Выдавали людей англичане,

Был премьер-министром Черчилль.

Торг начался еще в Тегеране,

В Ялте смертный оформили «билль».

Обманули британцы Краснова,

Вероломно нарушив закон,

Офицеру поверив на слово,

Командиры погибли и он.

Были приняты строгие меры

Под давлением большевиков.

И солдаты, как дикие звери,

Избивали тогда казаков.

И толпа колыхалась, как лава,

Под напором сломался забор…

Заслужила морская держава

Несмываемый вечный позор.

За людей не считали несчастных,