Джеймс Калверт - Подо льдом к полюсу

Наконец я нашел объяснение. «Война, — подумал я. — Я уже давно не вспоминал о ней».

Когда в 1943 году мне впервые пришлось выйти в боевой поход, я испытывал примерно такой же страх. Дело в том, что как тогда, так и сейчас передо мной была неизвестность.

Страх — это уродливое порождение неосведомленности и воображения. Меньше чем через год после окончания военно-морского училища в Аннаполисе я оказался на своем первом корабле — подводной лодке «Джек», направлявшейся в море в район южнее Токио, который был известен подводникам как район ожесточенных боев с противником.

Я очень опасался тогда, что не справлюсь с возложенными на меня обязанностями — управлением торпедной стрельбой. На основе наблюдений в перископ, производимых командиром лодки, я должен был так рассчитать исходные данные для стрельбы торпедами, чтобы они поразили цель. Мы прошли большую практику стрельбы по кораблям-целям в Нью-Лондоне и на Гавайских островах, но учебная стрельба по своим кораблям одно дело, а боевая стрельба по японским кораблям — совсем другое. Когда настало время действовать, я почувствовал, что растерялся. «Неопытный юнец, говорили, наверное, про меня, как только ему доверили такое дело?»

Это произошло ранним утром 26 июля, еще до наступления рассвета. Установив гидролокационный контакт с конвоем из пяти судов, которые шли из Токийского залива в южном направлении, мы увеличили скорость и всплыли. Но как только забрезжил рассвет, «Джек» снова нырнул под воду. Мы шли на перископной глубине впереди конвоя, и командир лодки капитан 2 ранга Дайкерс хорошо видел на освещенной линии горизонта пять японских судов. Вскоре он начал громко сообщать дистанцию и другие данные о судах конвоя. Я почти автоматически устанавливал их на приборе управления стрельбой, для того чтобы вычислить курс и скорость судов противника. Я покраснел, как будто рядом с моим лицом включили электрическую грелку. Я почувствовал слабость, меня лихорадило.

Но вот настал момент, когда чувство страха совершенно исчезло. Я вообразил себе конвой так ясно, как будто в перископ смотрел я, а не командир. Казалось, что все очень просто. Я понял, что мы охотники, а японский конвой — преследуемая нами дичь.

Через несколько минут настал момент стрельбы.

— По приходе цели на пеленг залпа открывайте огонь, — приказал Дайкерс.

— Установлено! — доложил я, введя в прибор пеленг залпа.

Прошло несколько секунд, и я почувствовал, как лодка слегка вздрогнула. Выстреленные торпеды помчались к цели, которая находилась от нас за тысячи метров.

Не теряя ни секунды и не дожидаясь, когда торпеды достигнут цели, Дайкерс перенес прицел на следующее судно конвоя. Он быстро продиктовал мне новые данные, и я без промедления ввел их в прибор управления стрельбой. Никогда до этого я не действовал с такой быстротой.

— Установлено! — доложил я тут же.

Лодка снова вздрогнула, когда из ее носовых аппаратов вышли торпеды, общий вес которых составлял более тринадцати тонн. В носовых аппаратах торпед больше не было. Командир начал разворачивать лодку и приводить цель на кормовой курсовой угол, для того чтобы использовать кормовые торпедные аппараты. В этот момент, казалось, весь океан был потрясен огромным взрывом. Торпеды попали в цель! Это были наши торпеды.

— Поднять перископ! — приказал Дайкерс. — Два судна тонут! Даю данные на третью цель.

— Установлено! — снова докладываю я.

Теперь к цели помчались кормовые торпеды. Одновременно мы услышали взрывы глубинных бомб: японцы начали контратаку. Однако бомбы взрывались слишком далеко от нас. Корабль, сопровождающий конвой, сбрасывал их, по-видимому, наугад.

Дайкерс ликовал. Он снова приказал поднять перископ.

— Посмотри, Калверт, — сказал он, подзывая меня к перископу.

Устанавливая данные для стрельбы на приборе управления огнем, производя расчеты в уме, передвигая рукоятки по шкалам приборов, я действовал автоматически и имел дело лишь с инструментами и числами. Теперь я увидел в перископ результаты своих действий. Огромное серое судно, казалось, стояло на корме, а его носовая часть вылезла из воды на сотню метров. В борту зияла большая пробоина, и через нее были видны развороченные машины и котлы. Спасательные шлюпки раскачивались на шлюпбалках в вертикальном положении. По борту тонущего судна карабкались и падали в воду люди. В нескольких сотнях метров позади виднелось опрокинувшееся на борт второе судно, над которым возвышался столб черного дыма. Люди торопливо опускали на воду спасательные шлюпки. Развернув перископ на другой борт, я увидел не далее чем в двадцати метрах от нас переполненную людьми шлюпку. Некоторые из них с ужасом показывали на наш перископ; несколько человек, оставаясь в воде, держались руками за планширь шлюпки.