Кто теперь ненормальный? Автобиография

Но большую часть времени я был в центре событий, создавая всеобщий хаос, и запускал в окружающих чертей. Так было.

Воспоминания о детстве – только счастье и больше ничего. Мы были типичной рабочей семьёй, где родители просто не могли позволить себе испортить детей. Присутствовал практицизм с войны вплоть до 1954г. и излишка денег не было. Никто не мог скопить. Жили одним днём. Не могу припомнить безденежное состояние, но видимо от детей это скрывали. Это было не наше дело. В доме всегда были на столе еда и горящий уголь в камине гостиной.

Я был ребенком конца войны, рожденный в 8 утра субботы 15 июня 1946г. в доме №31 1\3, Ньюхолл стрит, Уолсалл. Не спрашивайте о странном обозначении номера дома, не знаю, что означает, но видимо что-то в этом было.

Уолсалл - просто северная часть Бирмингема и часть Чёрной Страны, называющаяся так, поскольку в течение долгого времени была индустриальным сердцем Англии. В годы моей юности там были преуспевающие угольные шахты, сталеплавильные и прокатные производства с огромными трубами, источающими дым и оставляющие отложения сажи везде, где только можно. Это действительно была Черная Страна по названию и по сущности. Я чрезвычайно горжусь мидлендскими корнями. Народ Чёрной Страны есть соль земли и без него я не сумел бы говорить так здорово, как сейчас.

Наш общественный дом находился в конце длиной террасы. Открытость Коронейшн стрит всегда напоминает мне о Ньюхолл стрит. Расположение домов очень похожее. Входная дверь открывалась прямо на тротуар и вы попадали в переднюю, которая использовалась для особых случаев. Словами мамы – «держали для наилучшего»- многое тогда « держали для наилучшего». Затем вы оказывались в гостиной, где был обеденный стол, стулья, пара кресел вокруг здоровенной черной угольной плиты. Огромный котёл, полный горячей воды всегда оставался на месте. Друзья мои, в те времена не было центрального отопления и постоянной горячей воды в кране. В гостиной также располагался набор для отскабливания в крошечной ванной. Буфет дополнял общую картину, и, конечно, была такая вещь, как «беспроводник» или радио для тех, кто родился после 1960г.

Дверь на лестницу прикрывала две спальные комнаты. Ванная комната отсутствовала. Не было и туалета внутри. Если прихватило ночью – пользуйся горшком под кроватью. По этим причинам рождались отличные идеи. В суровую холодную зиму для согрева приходилось зарываться под одеяло с бутылкой горячей воды. Сегодня вся моя семья жалуется на недостаточно эффективное отопление. Видимо это отголосок тех дней, но я, точно, теплокровный парень. Вниз по ступенькам путь в заднюю комнату с газовой плитой и большим тазом для стирки вручную. Задний двор бы общим с другими тремя семьями, и в конце двора стоял единственный туалет, с задвижкой изнутри на рахитичной деревянной двери. Это было хорошее убежище для нашкодивших ребят. Для церемонии завершения дела висели листы газет. После заднего прицела передовицы Дейли Миррор уже не имели нарядного вида.

1945 был хорошим годом. Война закончилась, выжившие вернулись домой, и я был зачат. Мой отец, Джек, шесть лет служил в войсках Монтгомери в пустынных частях и Италии. Он потерял много друзей юности, и это сильно повлияло на него. Он никогда ничего не рассказывал о тех днях, даже когда сильно выпивал. Но всегда брал меня на каждое Воскресенье Памяти в центре города посмотреть парад в честь погибших героев. Война сделала его страстным ненавистником немцев, ведь многие из его дружков никогда не вернулись назад. Я не мог оценить степень влияния войны до более позднего жизненного случая. Подлинные чувства обнажились когда моей подружкой некоторое время была немка. Однажды она заявилась в Англию. Я всё ещё жил с родителями, и она остановилась у нас. Отец и трех слов не сказал за время её пребывания. Это вызвало общее смущение, хотя она даже не была уроженкой Германии.

Обычно, как ребенок, я вел себя неплохо. По крайней мере, когда от меня требовалось. Так получалось не потому, что я не мог получить шлепок от отца. В те времена дети редко выходили из-под контроля. Существовал общественный заговор, чтобы держать тебя в определенных рамках. В школе ты получал тростниковый прут, как заслугу за плохое поведение. Ты мог получить и по рукам, и по заднице до крови, что действовало очень эффективно. Учителя были представителями власти и могли наказывать так часто, как считали нужным. И не спрашивали разрешение родителей. Если тебя ловили за нарушение дисциплины, родители поощряли заслуженное наказание. Мы провели школьные годы, весьма опасаясь классных руководителей. Мы шарахались и полицейских, не помогало, что отец знал их всех. Он знал каждого. Его собственный бизнес заключался в чистке окон, что означало обслуживание всех соседей, магазины, местные фабрики, отделения полиции, школы и т.п. У него был замечательный характер. Он всегда был на улице и в процессе работы должен был разговаривать с людьми. Это была нелёгкая жизнь. Домой возвращался уже с рассветом. В поздние годы страдал сильным артритом из-за многих часов, проведенных на улице при любой погоде. Отец, вне всяких сомнений, был настоящим трудягой.