Василий Трушкин - Лирика и эпос Константина Седых

Человек яркого и незаурядного дарования, прекрасный мастер слова, Константин Седых по праву вошел в нашу большую русскую литературу, завоевал симпатии и любовь широких кругов читателей.

Биография Седых, писателя крупного эпического размаха, типична и характерна для многих представителей советской литературы я искусства старшего поколения. По воспитанию, по характеру и направленности своего творчества Константин Седых — подлинно народный художник. Он родился 21 января 1908 года. Сын забайкальского казака из поселка Поперечный Зерентуй, будущий писатель рос и формировался в самой гуще народной. В раннем детстве он самозабвенно слушал рассказы отца, полного георгиевского кавалера, участника двух войн — русско-японской и империалистической, — о доблести и отваге русских воинов. Мальчик с упоением погружался долгими зимними вечерами в чарующий мир народной поэзии, мир старинных сказок и песен, от которых веяло разудалой казачьей вольницей.

Очарование народной поэзии, услышанной впервые из уст матери, хранившей в своей памяти немало старинных песен и сказок, солнечные просторы родного Забайкалья, раскрывшиеся перед изумленным взором ребенка в его поездках с отцом на сенокос, в поле, на всю жизнь запали в душу будущего писателя, рано пробудили в нем тягу к творчеству. «В свободное от работы время,—вспоминает он в «Автобиографии», — отец любил бродить по лугам и лесам, по горам и долинам. Когда я подрос, он стал брать меня с собой, Много исходили мы в поисках удобных мест под новые пашни и покосы, разыскивая деревья, годные на поделку колес и вил, охотясь на диких коз. С высоких горных вершин любили мы смотреть на необозримые просторы, на блестевшие в долинах озера и речки, на пашни, затейливо лепившиеся по склонам сопок, на станицы и села, о существовании которых я и не подозревал. С тех пор горячая отцовская любовь к Забайкалью стала и моей любовью». Первое свое стихотворение «Весна» он написал в десятилетнем возрасте. «Помню, — вспоминает Седых, — что описывал я в нем красоту забайкальской весны».

Неизгладимый след в душе подростка оставили и бурные события гражданской войны в Забайкалье, ставшие позднее одним из основных источников его творчества. «Навсегда останутся, — говорит он,— в моей памяти годы гражданской войны. Мне было тогда одиннадцать лет. Но я хорошо помню, как в мае девятнадцатого к нам в поселок впервые нагрянули красные партизаны». По словам писателя, впечатления' тех далеких лет незабываемы. «Позже я из них черпал материалы для многих моих стихов и рассказов».

Будущий автор «Даурии» и «Отчего края» со всей свежестью и непосредственностью детского восприятия жадно впитывал в себя разнообразные впечатления, события, факты, причудливые биографии множества людей той бурной, беспокойной эпохи. Он видел знаменитого командира сибирских партизан П. Н. Журавлева, о котором народ Забайкалья и поныне поет свои песни, познакомился с его ближайшими соратниками — начальником штаба С. С. Киргизовым, полковыми командирами Макаром Якимовым, Александром Федоровым, Корнилой Козловым. Немало повидал он в те памятные годы и рядовых партизан. У него на глазах собирались и снаряжались в партизаны поселковые батраки. Писатель вспоминал впоследствии: «А назавтра днем Алеха Соколов и другие поселковые батраки сидели у нас в горнице, и мои принаряженные тетки пришивали им на фуражки красные ленточки, заглянув для этого в свои сундуки с залежалым приданым. Оказывается, с партизанами пришел наш сельчанин Федот Доровских, известный читателям «Даурии» под именем Федота Муратова. Он живо уговорил своих друзей записаться к нему во взвод и лично реквизировал для них у местных богачей коней и седла».

Живые, врезавшиеся в память на всю жизнь впечатления тех незабываемых лет позднее переплавились под пером художника в яркие и колоритные человеческие характеры, выведенные в романах «Даурия» и «Отчий край», придали всему повествованию тот аромат подлинной жизни, покоряющей свежести и непосредственности видения мира, той достоверности, которые так привлекают нас в книгах писателя.

Многие герои Седых пришли на страницы его произведений из гущи самой жизни, имели своих реальных, живых прототипов. «Работа над образами героев «Даурии», — рассказывает писатель, — была сложной и трудной... Образы Сергея Ильича Чепалова, Никулы Лопатина и Федота Муратова списаны с моих односельчан. Они предстали перед читателем такими, какими были в действительности». Так весьма живописная богатырская фигура Федота Муратова, деревенского бобыля и отважного партизана, способного и на героический подвиг, и на анархическую выходку, еще в детстве поразила воображение писателя. «Помню, — рассказывает он, — что сам Федот, как всегда, был великолепен. Он щеголял в широченных штанах с лампасами, с трофейной серебряной шашкой на боку, в кожаной- куртке и серой каракулевой папахе.