Василий Трушкин - Лирика и эпос Константина Седых

Вскоре Роман жадно будет прислушиваться к разговорам станичников о политкаторжанах, политических, об истории казачества. Позднее к ним прибавятся беседы с Тимофеем Косых. В первой же открытой схватке он будет драться на стороне красных против своих же казаков и одним из первых в Мунгаловском запишется в ряды красногвардейцев, чтобы потом пройти путь от рядового бойца до командира.

Глубокое впечатление оставляет история нелегкой любви Романа и Дашутки. Нет, пожалуй, более привлекательного женского характера в романе, чем образ этой юной и гордой казачки, страдающей и любящей. Настоящей поэзией насыщены страницы, на которых действуют, волнуются, любят и ревнуют, грустят и веселятся Роман и его незабвенная Дашутка. Показательно, что именно в этих местах «Даурии» с особой силой начинает звенеть и сверкать, переливаясь всеми оттенками, природа, удивительные забайкальские пейзажи, живописать которые так мастерски умеет писатель.

Образ Романа трудно себе представить вне природы, без гомона ручьев, шелеста трав, обжигающего ветра и палящего солнца. Природа была для него живым и многоликим существом. «Он любил,— говорит автор о своем герое, — скакать в степной необозримой шири. Смутно видимую вдали поскотину сразу вообразил он идущей в атаку пехотой, а березы — зелеными знаменами, развернутыми над ней». Нисколько не удивительно поэтому, что после первой же необычной встречи с Дашуткой Романа потянуло в поле, к природе. «Южный ветер бил ему прямо в лицо, степь пьянила запахом молодой богородской травы, и запел он старинную казачью песню: «Скакал казак через долину, кольцо блестело на руке...»

Это расцветающее чувство первой любви было согрето другим большим чувством — слитностью с жизнью родной природы. «Круглые опаловые тучки набегали на месяц, клубилась настоянная на травах теплая мгла, дремотно покачивался и баюкал их тихой песенкой старый тополь. Они не слышали, как, предвещая грядущий день, дохнул из туманных низин прохладой ветерок-раностав, как неуверенно крикнул неподалеку первый петух и смолк, прислушиваясь».

Природа окружает героев «Даурии» и в горькие и счастливые моменты, Она летит навстречу юноше Роману, когда его душа переполнена радостью и счастьем, когда вырывается из груди песня. Она же не покидает его и в минуту грусти и душевной боли. Есть в «Даурии» удивительная в этом отношении сцена. Нескладно сложилась любовь у Романа к Дашутке. Любимая им девушка выходит замуж за другого. Даже в самый момент свадьбы Дашутки ему не верится, что все кончено, он еще на что-то продолжает упорно надеяться, ждет какого-то чуда. И только, когда подгулявшие гости стали кричать отовсюду: «Горько! Горько!», Роман впервые почувствовал свою неприкаянность. Молодые встают и, краснея и смущаясь, начинают целоваться. Жених целует невесту, его, Ромкину, Дашутку, первую и жаркую юношескую любовь. И каждый новый поцелуй отзывается в сердце Романа болью и обидой. Он уходит, почти бежит со свадьбы, рыдает на какой-то чужой завалинке, а потом, придя, домой, не раздеваясь, валится в постель. Роману не спится, далеко за полночь он выходит из дому. И опять его потянула к себе природа. «Полный месяц стоял высоко в студеном небе. В ограде тускло искрился истоптанный снег, беспрерывно гасли и вспыхивали холодные крошечные огоньки. Роман пошел к садику, точно его кто-то вел туда за руку. Ему захотелось почему-то взглянуть на куст черемухи, который посадил он весной, после первого объяснения с Дашуткой. Кустик стоял в тени у заплота. Только на одной его ветке, протянутой навстречу Роману, нестерпимо сверкали серебряные звездочки, переливался голубой огонь. Роман осторожно дотронулся пальцами до хрупкой ветки и с горечью подумал: «Никогда Дашутка не узнает, что я думал, когда садил тебя. Расцветешь, а Дашутка не моя и не будет моей». Он нагнулся как можно ниже и ясно ощутил исходящий от ветки тонкий, крепкий запах молодой коры и снега. И невольно подумал, что мог бы сейчас стоять здесь вместе с Дашуткой. От этого у него закружилась голова, заныло в груди. Прикоснувшись губами к ветке, он распрямился, еще раз оглядел весь садик и, не зная зачем, побрел к сараю.

Сколько в этом маленьком отрывке поэзии, какая удивительная живопись, сколько здесь оттенков и какая игра красок! Надо быть настоящим художником, чтобы так осторожно, с особым, щемящим душу лиризмом передать смятение Романа, уловить все нюансы его настроения, которое так гармонирует и с этой веткой, осыпанной серебряными звездочками, залитой голубым огнем с холодными, крошечными огоньками, что вспыхивали и гасли на заснеженных елках, и тонким, крепким запахом молодой коры и снега.