Константин Седов - На одинокой дороге

Море не любило этот город. Каждый день обрушивало на него волны, било по скалам, терзало берег, раскидывая песок и портовый мусор. Бешеные волны накидывались на выходящие в море суда, раскачивая и стремясь потопить. Елова город маленький, но стремясь выжить в битве вновь и вновь отправлял в бурлящие воды рыболовные суденышки. Северный ветер надувал их паруса, метал по кипящему холодом морю, топил, миловал, выкидывал на берег, потом успокаивался и отдыхал среди чаек на скалах. На следующий день все повторялось заново. И зимой, и летом солнце почти не грело. Здесь всегда холодно.

— Ты чего сюда приперся мелкий?!! Жена погулять отпустила? Так иди под мостом лягух собирай! Здесь тебе делать нечего!

Рослый, в потертом пальто детина наступал на закутанного в тряпки невысокого мужичка, пятившегося под таким напором.

— Нет! Я ж на минуту отошел только! И уже занято. Какой-то прыщ вскочил. Ты чё решил? Придешь сюда, и тебе сразу работу дадут? Ты и стоять на этом месте не должен! Места забиты! И давно! Только своим работа полагается! Понял!!!

— Я думал… — начал невысокий.

— Чё ты делал?!! — еще больше возмутился детина. — Думал?!

Он пригнулся, крепко, по-дружески, обхватил мужичка за шею и повернувшись с ним вокруг своей оси, громким шепотом прошипел тому в ухо:

— Думать ты будешь в другом месте, как я уже сказал — под мостом. Работа тебе не светит. Нет, это как вам понравится?! Как только лед сходит, тут же всякая шушера набегает!

— Мне семью кормить надо… — вновь попытался вставить бедолага.

Детина, не меняя выражения лица, легко стукнул его:

— А мне себя.

Оттолкнул в снег, который тут же окрасился красным.

— Да и дохлый ты слишком, чтобы в грузчики лезть. Поэтому давай под мост… там твое место. Всех касается!

А это в небольшую толпу, молча стоявшую неподалеку. Подойти ближе они не решались. У самых пирсов стояла еще одна толпа и с одобрением наблюдала за происходящим.

Детина нависал над упавшим на четвереньки, кряхтящим мужичком и судя по лицу раздумывал — не добавить ли еще и пинка, но в этот момент по утопающему в грязном снегу порту прокатился мелодичный звук рынды.

Все, как по команде, обернулись в сторону звука и два людских скопления рванули в том направлении.

— Мы!!! Мы грузчики, а это так, приблудные, — детина опередил всех и теперь стоял на пирсе перед кораблем, откуда ударила рында. С корабля ничего не ответили, только разбрызгав черный снег шлепнулся трап.

Над бортом появилась голова:

— Привет таскуны! Передрались уже?! — поинтересовался купец.

— Цена как всегда? — не столько спросил, сколько уточнил кто-то из толпы.

— Как всегда.

Люди постепенно вытягивались в цепочку.

— А что разгружаем?

— Зерно.

Неряшливая цепочка перестала разматываться и замерла.

— Зерно?

— Так — вперед опять выскочил детина — хрен с деньгами! Возьмем товаром!

— И как? — насмешливо спросил купец, — один мешок больше ста фунтов весит. Каждому по мешку жирно выйдет. А по мешку на несколько человек, вы здесь и передеретесь — товар не только не разгрузите, но еще и повредите. Нет! Десять крейцеров каждому и все!

Из толпы что-то возражали, поднялся гул, но купец зычно перекрыл гомон:

— Всё! Или я их позову — он махнул рукой в сторону второй толпы.

Замершая было цепочка, вновь стала раскручиваться.

Холодно. За заиндевевшим окном еще темно. Через щель в потолке в таверну залетают снежные крошки и морозный запах — смесь сырости и гари. Она влетает в нос и мгновенно пронизывает до желудка. Впрочем, это не трудно — он пустой. Как и всегда.

Утро началось с того, что хозяин — веселый парень отвесил несколько хороших оплеух Курти. По причине хорошего настроения и крепкой опохмелочной кружки. Затем тщательно пересчитал вчерашнюю выручку, заметно погрустнел, плюнул на пол, о чем-то задумался и нахлобучив кусок рваной дерюги, которую называл шляпой, свалил.

На час Курти остался один. Посуду закончил мыть ночью, тогда же вымыл полы в зале. За стойкой царил бардак, убрать который в темноте невозможно, поэтому оставил на утро.