Константин Седов - На одинокой дороге

— За, что этот страж тебя так любит. Даже к груди прижимал.

— За широкую отзывчивую душу, наверное, — Курти не знал как себя с незнакомцем вести.

— Мне она отзовется?

— Смотря, о чем и как спросить.

— Насчет «как» не беспокойся. Я щедрый. Ты сын хозяина?

— Нет. Обыкновенный работник.

— Так плохо?

— Лучше, чем на улице.

— А родители.

— О чем мы начинали говорить?

— Верно. Извини. Плохая привычка — много расспрашивать.

— Вредная. Не раз замечал.

— Но, я все же спрошу. Где я могу найти Олафа Инграда?

— Не знаю — совершенно искренне ответил Курти.

Незнакомец с понимающим видом полез в карман, вытащил увесистый кошель и положил перед Курти золотую монету. Настоящий флорин.

Курти сумел не ахнуть.

— Так, где я могу найти Олафа Инграда?

— Правда, не знаю. Точно не здесь. Здесь бы за одно такое имя прибили бы. — Курти не сводил глаз с флорина. Это сколько же он с собой в кошельке таскает! Ему за всю жизнь не заработать. Этот тип соображает, что значит его кошелек для местных?!

Гость задумался.

— Его еще могут называть Мельником, — медленно проговорил он.

Курти насторожился. Мельником прозывали здоровенную белобрысую скотину ростом с тролля и такой же писаной красы. В городе его все знали. И все боялись. Появился с полгода назад, и его имя стали упоминать вместе с именем местного воротилы — Снорра Безумного. Что их свело неизвестно, но по его поручению Мельник принялся за взимание «дани» с местных. Причем с таким рвением и жестокостью, что дурную славу себе заработал в считанные дни. Регулярно появлялся в трактире, где разговаривал только со Шмяком.

Мельник не тот тип, с кем ищут знакомства. И если Курти скажет, где найти Мельника, не станет ли потом Мельник искать Курти.

Незнакомец прочитал сомнение на его лице и добавил:

— Неприятностей у тебя не будет, ручаюсь.

«А кто поручится за твое поручительство?» — едва не ответил Курти, но сказал другое. Медленно, взвешивая каждое слово, спросил:

— Вы платите целый флорин, за то, что можете узнать на каждом углу?

— Где же на каждом, полицейский этого не знал.

— Этот полицейский имени своего не помнит, — напомнил Курти, — а почему вы хотели попасть именно сюда, в наш трактир?

— Люблю людей с широкой и отзывчивой душой, — улыбаясь, ответил незнакомец.

Курти смотрел на флорин, затем одним движением сгреб со стойки золотой и сказал:

— Мельник будет послезавтра перед закатом.

— Точно это знаешь?

— Послезавтра пятница, он придет за деньгами. Как и каждую неделю.

— Значит, я везучий — продолжал улыбаться гость. — Ладно, спасибо, вечерком послезавтра зайду, попробую, что у вас еще, кроме уксуса выпить можно. — На пороге он обернулся и вежливо добавил:

— Я надеюсь, Мельник не узнает, что им интересовались.

Курти лишь пожал плечами:

— Да захоти я ему сказать, где его искать, я не знаю.

— Тебя как зовут парень?

— Курти. И — да, вот еще. Если вы хотите оставаться неузнанным или хотя бы не выглядеть, как приезжий, то мой совет — смените шляпу. Широкополая, с пером. Здесь никто так не ходит.

Бородач недоуменно посмотрел на Курти и тот пояснил:

— Уши мерзнут.

Дверь уже с минуту как была закрыта, а Курти все еще смотрел вслед странному незнакомцу, а в голове крутилась мысль. Интересная такая. В целом стоящая идея.

— «Бу — бу — бу» — замогильно произнес мусорный бак. Колокольчик, про которого Курти совсем забыл.

— Где Зуб, — отряхиваясь, поинтересовался Колокольчик, когда бак был отодвинут, а люк открыт.

— А, что своих не хватает?

— Чего?

— Да, так. Жрать хочешь?

— А у тебя есть?

— Раз спрашиваю.

— Кошелек все равно отдай. Он мой.

— Был.

— Я его честно украл.

— Классно сказано Колокольчик. А потом ты честно со мной расплатился.

— За что это?

— За руку. Что она у тебя до сих пор на месте, — прервал пререкания Курти.

Он вытащил кошелек и высыпал на ладонь содержимое. Пятнадцать крейцеров. А неплохо! Какой-то бедолага лишился всей вчерашней выручки.

Курти наклонился к углу за мусорным баком и выудил оттуда аккуратно сложенное полотенце. Размотал его, достал маленькую, твердую как дерево вяленую рыбину.

— Садись, ешь, — кивнул он в сторону стола. — Это будет честно.

По лицу Колокольчика было ясно, что у него на этот счет имеется свое мнение. Но он вытер грязные руки о грязную одежду, уселся и стал жадно запихивать еду в рот. Курти высыпал ложки в ящик, повесил фартук на гвоздь и уселся напротив.