Михаил Каратеев - По следам конквистадоров

— Ну, слава Богу, сговорились, — с облегчением промолвил Миловидов. — Если бы Лусиано не оказался лингвистом, плохо бы кончилось наше дело.

Пройдя еще с версту, мы подошли к опушке и отыскав ведущую к берегу тропинку, нырнули в парниковую духоту леса. Узкая просека шла под уклон и благодаря переплетавшимся над головой ветвям, походила на туннель, в наступающих сумерках казавшийся мрачным и жутким.

Если в кампе в такую жару комары не очень нам докучали, то здесь они набросились на нас, как вампиры. Выломав по ветке, мы отмахивались от них до изнеможения, десятками давили ладонями на своих лицах, но думаю, что если бы этот зеленый туннель оказался вдвое длиннее, они бы успели сожрать нас заживо.

Наконец впереди посветлело, сквозь заросли показалась спокойная гладь реки и мы вышли на узкую прибрежную поляну, покрытую густой травой. Взглянув на своих спутников, я в первый момент растерялся: три распухшие и перепачканные кровью физиономии показались мне совершенно незнакомыми. Вероятно и я был не лучше. Только Лусиано выглядел таким, как всегда, и казалось, что ни один комар его не тронул.

Место, куда мы вышли, было экзотически красиво и живописно. На противоположный берег реки непроницаемая стена леса надвинулась вплотную, не оставив малейшей кромки свободной земли. Прямо из воды там высились заросли гигантского бамбука; выше огромные деревья простирали над водой свои ветви, с них длинными змеями свешивались лианы.

Наш берег представлял собой узкую поляну, за которой, всего в десятке метров от воды, начинался лес. Солнце уже скрылось за его всклокоченными вершинами, густые тени перекрыли реку и на землю неестественно быстро набегала ночь.

Не теряя времени я хотел выкупаться, но подойдя к реке сразу понял, что это обойдется мне слишком дорого: над водой клубились рои комаров. Все же, после лесной тропы, нам показалось, что на поляне их не так уж много, и размотав удочки, мы попробовали удить. Вопреки предсказаниям Лусиано, рыба не ловилась и даже не клевала, но зато комары действовали так успешно, что через четверть часа руки у нас вспухли, как подушки. Наконец Оссовский не выдержал:

— Ну ее к черту, такую ловлю! — возопил он, бросая удочку. — Рыбка плавает по дну и смеется, а нас уже доедают эти проклятые твари! Вы как хотите, а я плюю на это дело и развожу костер.

Мы вполне разделяли сделанную им оценку положения, а потому, прикрыв ловлю, принялись собирать на опушке сухие ветви и полукругом раскладывать большой костер. На берегу остался один Лусиано. Ему, казалось, все было нипочем: засучив повыше штаны и рукава, расстегнув на груди рубаху, он сидел в облаке комаров и спокойно удил.

— Неужели вас не кусают, дон Лусиано? — спросил я.

— Не знаю, может быть и кусают, да я не чувствую.

Надо сказать, что со временем и многие из нас в той или иной степени к комарам привыкли, очевидно в организме выработался своего рода иммунитет. Первое время у меня, как и у всех других, укусы нестерпимо чесались и опухали, а через несколько лет я их совершенно перестал чувствовать.

Наконец вспыхнул костер, в него подбросили охапку свежей травы и мы, подсев к огню, утонули в облаках густого дыма. Возле костра было жарко как в пекле, но комары почти не кусали и из двух зол надо было выбирать меньшее.

— Должно быть, комарье только в вечерние часы так свирепствует, а ночью будет полегче, — промолвил Богданов.

В ожидании этой счастливой, но проблематичной перемены мы, обливаясь потом, продолжали коптиться у костра. Убедившись, что рыба сегодня не ловится, к нам подсел и Лусиано. То и дело подбрасывая в огонь валежник и траву, все, кроме него, ожесточенно скребли ногтями искусанные тела и не жалея «технических терминов» выражали свое полное разочарование в прелестях реки Ипанэ.

Обступивший нас лес налился, между тем, чернильной тьмою и стал наполняться невидимой и таинственной ночной жизнью. В нем слышались какие-то загадочные шорохи и трески, в вершинах вещими голосами переговаривались совы, внизу то тут, то там тоже что-то бормотало, попискивало и фыркало. И начинало казаться что заросли на опушке вот-вот раздвинутся и на поляну выступит ягуар.

Шагах в десяти от нас, возле самого берега, в реке раздался сильный всплеск, по воде пошли медленно ширящиеся круги и в их центре, как в гигантском жабо, показалась голова крокодила, уставившаяся на огонь маленькими вздутыми глазками. Я встал, чтобы взять ружье, которое лежало чуть поодаль, но голова сейчас же исчезла. Минуты через две она, а может быть и другая, выставилась из воды значительно дальше. Посреди реки, в световых бликах нашего костра, высоко выбрасываясь, играла крупная рыба.