Михаил Каратеев - По следам конквистадоров

— Пройдем прямо, — сказал Лусиано, перелезая через проволоку. — Так нам до берега всего пять километров, а в обход будет больше двадцати.

Мы последовали его примеру и очутились на необозримом пастбище. В отличие от казенной кампы, трава здесь была высокая и свежая. Кое-где виднелись небольшие рощицы и пасущиеся стада, но никаких признаков жилья или присутствия человека заметно не было — вероятно, хозяйственный центр поместья находился за много верст отсюда. Владения здешних «эстансиеро» измеряются не гектарами и даже не километрами, а квадратными легвами, это мера, равная двадцатипяти квадратным километрам. Скот, пасущийся на этих необъятных пространствах редко видит человека и благопристойными манерами отнюдь не отличается, в чем нам суждено было убедиться очень скоро.

Держа направление на прибрежный лес, мы прошли около версты, когда я заметил шагах в тридцати небольшого броненосца. Довольно неуклюжее животное, величиною с таксу, покрытое твердым панцирем с растущей на нем жиденькой щетиной, двигалось очень медленно, но заметив опасность, прибавило ходу, надеясь, очевидно, добраться до своей норы. Однако я был проворнее и поняв, что ему не уйти, броненосец внезапно остановился, приставил морду к земле и на моих глазах начал погружаться в нее как в масло, несмотря на то, что она была суха и тверда как кирпич. Он закапывался с такой быстротой, что пока я пробежал разделявшие нас десять шагов, из земли торчали только задние лапы и довольно толстый хвост, за который я его сейчас же схватил, не сомневаясь в том, что без труда вытащу наверх.

Однако, не тут-то было! Он, видимо, растопырился в своей дыре, продолжая работать передними лапами, и сколько я его не тянул, сначала одной рукой, а потом обеими, крепко упершись ногами в землю и напрягая все силы, — он не только не поддавался, а наоборот, продолжал погружаться, хотя и более медленно. Вскоре мне пришлось выпустить хвост, так как и он уходил под землю, Через несколько секунд передо мною оставалась только круглая как труба дыра.

Во время моего единоборства с броненосцем, все остальные столпились вокруг, наблюдая происходящее, и по сторонам никто не смотрел. Теперь мы подняли головы и сразу почувствовали себя не очень уютно: шагах в пятнадцати стоял огромный горбатый бык-зебу и, глядя на нас налитыми кровью глазами, рыл копытами землю.

— Серьезный бугай, — кисло заметил Богданов. — И что хуже всего, он, видимо, находится в неважном настроении.

— Да, мы, ему определенно не нравимся, — добавил Миловидов. — Вы бы, Михаил Дмитриевич, приготовили на всякий случай ружьишко, у вас калибр самый подходящий. Я, по правде сказать, не испытываю никакого удовольствия, когда меня быки поднимают на рога.

Положение было поганое. В агрессивных намерениях животного не могло быть сомнений, а вокруг расстилалось ровное, как блин, поле и деваться было некуда. Сразить такую махину из дробового ружья или из револьвера тоже было мудрено, не говоря уж о том, что забравшись без спросу в чужие владения, никак не подобало стрелять племенного быка, который, не в пример нам, находился здесь на совершенно законном основании.

Стоять на месте было хуже всего и потому, поминутно оглядываясь, мы пошли дальше. Бугай немедленно двинулся вслед, сохраняя прежнюю дистанцию, но зловеще мыча и накаляясь с каждой минутой. По пути к нему присоединилось несколько коров. Эта свита увеличивалась с каждым шагом и вскоре за нами по пятам следовало уже целое стадо.

Впоследствии мне не раз случалось ездить через эстансии верхом, и скот не обращал на меня ни малейшего внимания. Конных гуачо [15] Гуачо — южноамериканский ковбой. ему приходилось видеть очень часто, а потому фигура всадника животным хорошо знакома и привычна. Пешеход же для них был диковиной, которая своим странным способом передвижения на двух ногах вызывала любопытство и явное неодобрение.

— Ну, братцы, держись! — обернувшись назад крикнул Оссовский, — Чертов бугай, кажется, идет в атаку.

Бык, в самом деле, пригнул голову к земле и перейдя на рысь принялся настигать нас. Мы такую возможность уже, конечно, предвидели и дружно сняли с ремней двустволки. Было решено дать первый выстрел в воздух, а если это не поможет, палить по быку. Однако, нас опередил Лусиано: он внезапно подскочил к животному и не очень громко, но повелительно крикнул ему несколько непонятных нам слов. К общему удивлению, бугай внезапно остановился, в раздумье посмотрел на нас, уже без всякой злобы, хлестнул себя раза два хвостом по бокам и спокойно побрел в сторону. Без него помаленьку отстали от нас и коровы.