Борис Вадимович Соколов: Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»

Да, в общем, все сразу не хотели вскрытия… Ведь что означало вскрытие в той ситуации? Во-первых, судебно-медицинская экспертиза. Вскрывается и описывается каждый кусочек тканей. А значит, были бы отмечены и уколы, и рубцовые изменения. Все это сразу же стало бы известным – начались бы никому не нужные разговоры о наркомании.

Вот почему я позвонил Пермякову и попросил его отменить вскрытие. Вначале говорили, что это невозможно, но Пермяков сумел настоять. Он знал и ценил Володю».

Надо сказать, что врачи «Скорой помощи» Станислав Щербаков и Леонид Сульповар выдвинули версию смерти Высоцкого, отличную от той, которую отстаивал Федотов и которая в итоге была записана в свидетельство о смерти.

Щербаков утверждал: «Ведь этот диагноз – якобы инфаркт миокарда – он всех устроил. Все с радостью за него ухватились. А ведь все это делается очень просто: берется одна кардиограмма… Я могу вам показать с десяток кардиограмм с инфарктом… Все дело в том, чтобы убрать предыдущие, – тогда не с чем сравнивать. О том, что подсунули кардиограмму, мне говорили Годяев, Сульповар и еще кто-то из фельдшеров наших…

А 25-го я прихожу на работу, а мне говорят фельдшера:

– Станислав Алексеевич, Высоцкий умер.

Я разозлился страшно. Ведь почему мы с Леней взорвались 23-го? Это была кома! Медикаментозная кома.

И если 25-го был аналог ситуации 23-го – а судя по всему, аналог был полный, – Высоцкий умер от асфиксии. Запал язык, и он просто не смог дышать. Ведь он был полностью релаксирован – расслаблен – за счет больших доз седативных препаратов… А ведь Федотов его «лечил» этим методом не день и не два – по крайней мере, две недели…

Да, вскрытия не было… Но оно могло и не установить точной причины… Кстати, утром 25-го я думал, что Высоцкого привезут на вскрытие в Склиф. И совершенно озверевший, я позвонил своим судмедэкспертам (хотя, конечно, этого делать не следовало)… И говорю Инессе Васильевне Вороновой:

– Сейчас привезут Высоцкого – посмотрите, чтобы кровь взяли на все яды…

Но Высоцкого не привезли».

Сульповар в целом согласен с Щербаковым, но менее категоричен в выводах: «В общем, напоили его хлоралгидратом, он вроде и уснул. Но, понимаете, есть такое понятие – врачебная этика: я ничего не могу утверждать окончательно, у меня могут быть только соображения по этому поводу. А являются ли эти соображения абсолютно достоверными в данной ситуации, сказать очень сложно…

А по идее, там может быть сочетание причин. И отравление хлоралгидратом – самое банальное. Ведь его давали пить! – неизвестно сколько и неизвестно с чем… Но скорее всего – это сугубо мое мнение, – Высоцкий умер в результате западения языка и асфиксии.

Не думаю, что после вскрытия было бы заведено дело… На хлоралгидрат анализов не брали… Да и хлоралгидрат – наверное, только одна из причин смерти».

Работник МВД Павел Павлович Н-ев, бывший участковый Высоцкого, давший интервью Валерию Перевозчикову, говорил, что о наркомании Высоцкого знал еще до смерти. Это совпадает и с признаниями калининградских милиционеров, приведенными выше. Раз о наркомании Высоцкого знали в МВД, КГБ, скорее всего, тоже был в курсе. В последние месяцы жизни наркотические ломки Высоцкого было уже очень трудно скрыть от знающих людей. Но никаких мер правоохранительные органы не предпринимали. Вероятно, просто потому, что толком не знали, что делать. Публично заявить, что самый знаменитый советский бард – законченный наркоман, значило спровоцировать новый международный скандал. Официально, повторю, наркомании в СССР не существовало. А тут вдруг выяснится, что Высоцкий загибается от наркомании, как какая-нибудь звезда западного шоу-бизнеса. Но те-то живут при «проклятом капитализме» и губят себя наркотиками то ли от безысходности, то ли от пресыщенности «обществом потребления». А с чего вдруг должен был стать наркоманом советский актер и певец? Пресытиться плодами «общества потребления» в нашей стране ему никак не грозило, и даже с учетом его постоянных поездок по миру и широких возможностей по приобретению дефицитных вещей Высоцкий по своему уровню потребления далеко отставал от западных звезд, хотя значительно превосходил своих друзей-актеров, что часто вызывало у последних зависть. Прямо же говорить, что Высоцкий стал наркоманом оттого, что его стихи не печатали, а его песни не получали официального признания, было и вовсе неудобно. Так что, узнав о наркомании Высоцкого, правоохранительные органы решили шума не поднимать, а отдаться на волю судьбы. Выкарабкается Высоцкий – и слава богу. Ну а загнется – так тому и быть. Хотя, конечно, многие милиционеры и чекисты, особенно среднего звена, творчество Высоцкого любили и искренне горевали после его смерти.