Возвращаюсь к сказанному выше относительно нынешнего материального положения евреев в России. Не в пример старому режиму, когда правительство усиленно загоняло миллионы евреев в нищету, не отдавая себе отчёта в крайнем вреде, с государственной точки зрения, создавать у себя дома массу нищих и обездоленных - кто бы они ни были, - которым терять ничего, ответственные заправилы в нынешней России не могли и не должны были оставаться безучастными к такой социально-экономической аномалии государственного масштаба. Стали искать выход, и решили прийти на помощь еврейской бедноте наделом пустопорожних земель в разных уголках советских республик. Решение, казалось бы, вполне естественное и целесообразное с государственной точки зрения; тем более, что крестьянское население, надо полагать, уже достаточно насыщено прирезкой земель помещичьих и казённых. Подобная же мера - стремление приучить евреев к земледелию - создать колонии еврейских хлебопашцев, предпринята была ещё задолго до большевиков, при Николае I. Были отведены тогда обширные земли на юге России в нынешней Херсонской губернии и в других местах, с выдачей переселенцам порядочных денежных субсидий. На моей памяти, в начале 60-х годов, встаёт неулегшаяся ещё тогда тяга еврейских переселенцев на юг, в «Харсан».
То же самое предприняли теперь большевики, желая повторить старый опыт в виду необходимости решить обострённый вопрос о пропитании обнищавших и голодных масс городского еврейского населения.
Но возопили и запротестовали наши ура-патриоты со всех сторон. К ним примкнули подхалимы даже из еврейской среды: не должны-де евреи принимать земли из рук большевиков! Как-де впоследствии Россия отнесётся к такому факту, что благополучие (?) евреев устроилось при большевиках, в годину разорения России?
Другими словами, не в пример помещикам и нашим знатнейшим эмигрантам, готовым - пусть не все - хоть сейчас примириться с большевиками ценой возврата хотя бы маленьких имений, - от евреев требуют, чтобы они учинили себе харакири на могиле старого режима.
Полагаю совершенно излишним вдаваться в подробности религиозных вопросов вообще. Это завело бы меня далеко. Да и едва ли это представляет какой-нибудь интерес в наше время. Ограничусь только некоторыми общими чертами религиозного быта в том виде как он существовал лет 60 тому назад, для того, чтобы можно было судить, какие перемены внесла переживаемая нами эпоха даже в этот окаменелый строй еврейской жизни, который казался крепко-накрепко забаррикадированным многовековым наслоением всевозможного религиозного мусора. Прежде всего еврейские общины того времени в отношении религиозных верований, даже и в домашнем и общественном быту, были расколоты на две половины - «миснагдим» и «хасидим». Это, строго говоря, не расколовшиеся секты, а общее расхождение в силу возникшего когда-то спора по религиозным толкованиям заветов и преданий. Причём одна половина, именно хасиды, отличавшиеся большим фанатизмом, увлекались всё дальше и глубже по пути мистического изуверства и религиозной фантастики. Появились у них особые святые - «цадики», святость которых переходила даже наследственно, по нисходящей линии. Это были настоящие владыки, властвовавшие над всей духовной жизнью своих адептов. Надо удивляться, как это в недавнее, сравнительно, время, среди людей поглощённых житейским реализмом, не чуждых иногда некоторого образовательного развития, рядом с запросами современной умственной жизни, могло уживаться такое добровольное порабощение.
Правоверные хасиды настолько преданны были своим цадикам, что ничего не предпринимали без того, чтобы не посоветоваться и испросить благословение цадика. Что бы ни случилось в семье хасида - женить надо взрослого сына, молодая невестка не приносит потомства, внедрилась хроническая болезнь, обрушилось преследование властей, - обо всех житейских невзгодах прежде всего испрашивается совет и благословение цадика.
В конце 60-х и начале 70-х годов в мире хасидов особой славой пользовался цадик из местечка Любавичи, в пользу которого ежегодно делались сборы среди его приверженцев: говорили, что доходы его простирались до нескольких десятков тысяч рублей в год. Сам я в 1875 г., - тогда уже 17-летним юношей, свободомыслящий и начитанный в древнееврейской литературе, сам уже пробовавший свои силы в поэзии и прозе на древнееврейском языке, - по дороге в Могилёв на Днепре, во время остановки в местечке Любавичи (ездили тогда на лошадях) возымел смелую мысль повидать цадика, чтобы поближе проверить его святость. Без большого труда, в числе других паломников я был допущен в святые-святых для хасидов. Я ломал голову, какой бы придумать предлог для моего посещения, связанного, якобы, с нарочитой поездкой к его святейшеству. В раздумье над этим вопросом я неожиданно был введён на аудиенцию к «раби», не успев остановиться на каком-нибудь определённом решении. В последнюю минуту я необдуманно ухватился за обычную банальную причину паломничества к цадику - пожаловаться на бездетность. Когда раби спросил меня, давно ли я женат, то я совсем сконфузился и не сразу мог ответить. Я почувствовал, что меня охватил пронизывающий взгляд умных глаз цадика, которому, очевидно, показалось подозрительным и моё благочестивое целомудрие, самое моё посещение. Я ещё больше смешался и, пролепетав несколько слов, ретировался.
Читать дальше