Владимир Берг, фон - Последние гардемарины (Морской корпус)

Н.Н. Машуков предполагал стать инспектором классов М.К.

Вскоре затем он появился опять в Севастополе, где хлопотал у адмирала Саблина крейсер «Память Меркурия», который хотел поставить у берега Морского Корпуса, чтобы его динамо-машиной освещать здания корпуса и предоставить само судно для летнего жилья кадетам и гардемаринам и в помощь изучению морского дела.

Этот проект не прошел, так как Севастопольский порт нашел возможность поставить на участок М.К. маленькую электрическую станцию, которая и осветила флигеля.

От Командующего Флотом Машуков поехал в порт торопить полковника Заборовского с началом работ в Корпусе. От него приехал ко мне и передал приказы о назначении ротными командирами капитана 2-го ранга Кольнера – гардемаринской, а меня кадетской ротами. Сделал все нужные распоряжения о приеме присылаемых им для воспитанников английского и французского обмундировали, белья от Красного Креста, одеял и простынь от комитетов и Земского Союза. Просил принимать их и делить, по-братски между гардемаринами и кадетским цейхгаузами.

Просил меня взять на себя преподавание морского дела, как в гардемаринской, так и в кадетской ротах, говоря, что эта наука самая важная, родная и близкая всякому моряку, должна преподаваться с детства, чтобы внушить кадетам любовь к родному флоту и морю. Я, конечно, с радостью согласился, т.к. любимым делом моим было преподавать, да и «Морское дело» мне было хорошо знакомо, как преподававшему эту науку в Петроградском М. Корпусе в течение многих лет.

Затем H.H. Машуков поручил мне, до приезда нового заведующего хозяйственной частью, начать наем прислуги корпуса, согласно утвержденным штатам. Пробежав еще раз по всем зданиям корпуса, который для него становился «родным детищем» и дорогой, неусыпной, отеческой заботой, Николай Николаевич снова уехал на свой корабль, которым он так доблестно помогал Белым Орлам бороться против красного дракона.

О чем красноречиво гласил приказ генерала Деникина:

«Командиру вспомог. крейсера «Цесаревич Георгий», ст. лейт. Машукову Добровольческая Армия обязана рядом ценных услуг (21 мая 1919 г.)».

100.000 рублей, данные с таким добрым желанием к.-адм. Саблиным, стали превращаться в работу, а мертвый участок Морского Корпуса начал, потихоньку, снова оживать.

Стук молота, визг пилы зазвучали на горе в главном здании.

Каменщики проламывали дверь в белой стене, ограждавшей «Голландию» от Корпуса.

К пристани стали подходить баржи на буксирах с мастеровыми и материалами из порта. Приезжал полковник Заборовский.

В белый флигель ко мне стали приезжать просители наниматься на разные должности в корпус.

Светлая радость быть снова командиром роты, преподавать любимое дело, видеть родных кадет на строевой площади между флигелями разбудила во мне вновь былую энергию созидания и бодрость жизни, и я носился по участку, наблюдая за новой жизнью и работой, принимая на пристани людей и материалы.

Так бежали дни за днями.

В один из приездов ко мне H.H. Машукова, по его просьбе, дал я ему прекрасную фотографию «Морского Корпуса в Севастополе».

Это был высокий, длинный, с белыми колоннами и астрономическим куполом дворец на высокой горе, сходящий сотнями ступеней к берегу моря.

Эту прекрасную фотографию еще недостроенного корпуса Н.Н. Машуков развернул на столе в каюте «Цесаревича Георгия» перед генералом Деникиным и воскликнул: «Ваше Превосходительство, вот какое дивное здание пропадает! Помогите его достроить – это Морской Корпус!»

Главнокомандующий залюбовался этим зданием и спросил Машукова:

– Много вам надо денег на его достройку и прием воспитанников ?

– 17.000.000 (семнадцать миллионов), Ваше Превосходительство! – ответил Машуков.

– Я вам верю. Давайте бумагу. Я вам дам, – сказал генерал Деникин и подписал поданную ст. лейт. Машуковым «смету на достройку Корпуса».

Н.Н. был в полном восторге. Темно-карие глаза его .ликовали; за спиной развертывались сильный орлиные крылья, руки были развязаны, свободна была творческая воля. Громадный, сильные деньги были в руках, а в них жизнь любимого детища. Хотелось выбежать на палубу и, обратись лицом к Севастополю, прокричать громким ликующим голосом: «Ура! Да здравствует Морской Корпус!!! Ура!…»

И многоголосым эхом ответили бы ему старые, седые холмы Севастополя, Малахов Курган, белые скалы Инкермана и Братское кладбище: «Ура! Машукову! Да здравствует Машуков!» И бронзовый памятник адмирала Нахимова одобрительно кивнул бы навстречу своим строгим взором. Славный адмирал, столь горячо любивший Флот и колыбель его – Морской Корпус.