Виктор Петелин - Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 2. 1941–1984 гг.

– Да у нас же с собой фотовыставка о целинном крае, – спохватывается Петр. – Хотите посмотреть, Михаил Александрович?

– С удовольствием.

Пока Петр ходил за фотографиями, пришел секретарь и передал Шолохову, что с ним настойчиво требует встречи учительница из Саратова.

– С чем она? Расспроси, может, сам поможешь…

– Пытался. Ни с кем не хочет говорить, кроме Шолохова…

Михаил Александрович вздохнул:

– Одолевают нас посетители. Особенно школьники. Откуда только не едут, и всем подавай Шолохова – фотографироваться.

– Мы вот тоже…

– С вами – другое дело, вы люди родственной профессии…

Михаил Александрович внимательно рассматривал большие фотографии целинных фоторепортеров. С особым интересом – снимок Анатолия Куриленко «Целина начиналась так». На фотографии первые целинники совхоза имени Ю. Гагарина разбивали палатки.

Понравился и другой снимок: уголок нетронутой степи.

– Орлы, как у нас…

Заходил разговор и про рыбалку. Мы припомнили нашу незадачливую ловлю на Хопре.

Лицо Шолохова озаботилось.

– Да, рыбы стало меньше. Какой-то заводик устроил на Хопре стоки. Никак до него не доберемся. А надо.

– Вот и Байкал под угрозой…

– Это особая, большая статья. Один высокий товарищ сказал мне, что будут ставить целлюлозный комбинат…

Михаил Александрович не сказал тогда о защите Байкала ничего. Зато потом его речь на съезде писателей, где говорилось и о сохранении чистоты Байкала, услышала вся страна. Теперь мы знаем, какие приняты меры по охране этого уникального творения природы.

Мы расставались взволнованные, взбодренные шолоховской шуткой, согретые теплотой его ясных глаз. Это на всю дорогу, надолго…

А в пути мы ощущали «вешенское тепло» и в буквальном смысле слова. Во время встречи, когда зашла речь о гостеприимстве казаков («А что казаки – добрый народ? – спросил Шолохов. – Говорят, скуповаты…»), мы с благодарностью вспомнили про стариков Сиськовых и случайно проговорились про забытые куртки. Шолохов тут же попросил секретаря послать в хутор телеграмму, а нам сказал:

– В дороге без курток нельзя. Я вас обеспечу теплушками.

Мы отказывались, просили не беспокоиться.

– Ничего, ничего. Это мой личный подарок. За ваши ласковые глаза… А эмблему казачки вышьют. Поди, холостые? Ну вот!

На прощание еще раз сказал:

– Так не забудьте: целинникам от меня – низкий поклон…

Через два года мы снова заперлись в кабинете редакции, вычерчивая новый маршрут. На этот раз – через республики Средней Азии, Кавказ и, разумеется, Вешенскую. И вот вторая встреча со станицей на донском песке, с ее тихими, зелеными улицами. Кажется, здесь все так же, как и два года назад. В садах-огородах – щедрая россыпь черешни и вишни, ярко-желтые лохматые подсолнухи глазеют у плетней на редких прохожих, а у колодцев – неторопливый говор казачек.

Мы у знакомого зеленого дома, утонувшего в буйстве большого сада. Нам не повезло. Во дворе нас встретила тихонькая маленькая старушка. Угостила яблоками (прямо с дерева), внимательно выслушала и спросила:

– Да как же вы его не повстречали? Минута, как уехал. На рыбалку.

– А в какое место?

– Этого, сынки, не скажу. Не знаю.

На счастье, секретарь Шолохова под большим секретом назвал станицу Буканскую на Хопре, куда – по всей вероятности – поехал рыбачить Шолохов.

В Буканской о приезде Шолохова никто не слышал. Нам посоветовали съездить к Валентину Ивановичу Ходунову, у которого часто гостит писатель. Валентин Иванович тоже ничего не знал о поездке Шолохова.

– Если у Крестов его нет, то ищите возле хутора Остроуховский. Иногда он там рыбачит.

Кресты – название заброшенного местечка на берегу Хопра. Здесь тихие бездонные омута, густая, в пояс, трава и дремные, с ниспадающей кроной деревья. Иные нависают над самым крутояром. Благодатное место для рыбалки. Но Шолохова здесь не было…

В хуторе Остроуховский все повторилось. Нам посоветовали проехать еще выше по Хопру, к хутору Пустовскому.

Уже вечерело, когда одна из жительниц Пустовского объяснила нам дорогу:

– Выедете за хутор – увидите кладбище. За ним – старая дорога к Хопру. Он больше рыбачит у высокого яра на глубоких местах.

Снова поиски. Тропа петляет между деревьями, то приближается, то удаляется от реки. Стало совсем темно, пришлось включить свет. Мы уже потеряли надежду, когда на песке увидели вдруг свежий след автомашины. Рванулись по нему и застряли в песке. На руках перетащили мотоцикл. Едем дальше, наугад. Из-за кустов вдруг выскочили на укромную поляну и спешно заглушили мотоцикл.